Эжени флиртовала… Женщины времен Июльской монархии - Ги Бретон (1965)

По дороге они встретили Марию-Луизу, которая с блуждающим взором искала какого-нибудь другого дровосека. Увидев шестерых приближающихся мужчин с волосатыми руками, она издала возглас восторга и упала на траву.

Тогда дровосеки, давно уже не верившие ни в каких похотливых фей, выстроились в очередь, подобно простолюдинам, ждущим в голодный год своей очереди в булочную, и один за другим отдали экс-императрице все лучшее, что у них было.

А тем временем молодой человек, напуганный опасностью, которой подвергается его отец, с громкими криками побежал на поворот, где свита поджидала Марию-Луизу.

Г-н де Маршаль, имперский комиссар, присланный Веной после пармского восстания 1831 года, вышел из своей кареты и подозвал юношу.

— Что происходит?

— Там злая фея хотела втянуть меня в грех. А сейчас я боюсь, что она сделает что-нибудь плохое с моим отцом и его товарищами, которые не испугались и пошли прогнать ее из леса.

«Теперь настала очередь г-на де Маршаля покачать головой, — пишет автор „Хроники“. — Он спросил, во что одета „фея“, и, получив ответ, попросил молодого человека вернуться домой».

Члены двора, хорошо знавшие свою монархиню, ждали, ухмыляясь, конца приключения.

— Оставайтесь здесь, — строго сказал им г-н де Маршаль. — Я пойду взглянуть, насколько верны все эти россказни, а главное — не подвергается ли опасности жизнь Ее Высочества м-м герцогини.

Вскоре он появился на поляне, где в тот момент Марию-Луизу обслуживал последний дровосек.

Остальные в блаженном состоянии сидели на бревнах и ждали, когда их товарищ завершит работу.

Заметив появление г-на де Маршаля, они испугались и сбежали, оставив шестого «продолжать начатое дело, не подозревая, что у него появился свидетель». Этот последний, окончив работу, заметил наконец имперского комиссара и, «кое-как застегнув одежду, припустился к своему дому».

Тут Мария-Луиза открыла глаза и увидела г-на де Маршаля.

— Как? Вы тоже здесь? — сказала она с любезной улыбкой. — Я от вас этого никак не ожидала.

Имперский комиссар, притворившись, что ничего не видел и ничего не понял, спокойно ответил:

— Надеюсь, Ваше Высочество, вы не простудились, позволив себе такую неосторожность, как краткий отдых на траве.

Ничего не ответив, Мария-Луиза поднялась и направилась к своей карете.

Прошло несколько дней, и г-н де Маршаль, положение которого при герцогском дворе стало нестерпимым, попросил отозвать его в Вену.

Вот тогда-то Меттерних и отправил в Парму графа Шарля де Бомбеля.

Мария-Луиза приняла его с лукавой улыбкой.

«Граф де Бомбель, которого я побаивалась, пока мне очень нравится, насколько я могу об этом судить за столь короткое время, — писала она своей верной приятельнице Виктории. — Он соединяет в себе все, что только можно пожелать: твердость характера и мягкость манер; к тому же человек этот невероятно добродетельный, ну просто истинная находка».

И тем не менее очень скоро Мария-Луиза вознамерилась уложить этого достойного человека в свою постель и убедить в том, сколь велики радости под стеганым одеялом. Приняв такое решение, она стала принимать его в прозрачном дезабилье, «позволявшем увидеть, — как об этом рассказывает г-н де Гротц, — и живот, выносивший римского короля, и грудь, трепетавшую при падении Парижа, и бедра, о которых грезил Наполеон на острове Святой Елены».

После того как герцогиня преуспела в своем начинании, новый глава Пармского двора стал регулярно проводить с нею ночи.

17 февраля 1834 года она тайно обвенчалась с ним.

Отныне бедному графу пришлось каждую ночь выполнять тяжкую работу. Г-н Гротц, по-видимому, догадался об этом, потому что он утверждает, что новый супруг герцогини признался своему другу:

— Каждую ночь мне приходится воздавать почести вдове Наполеона, вдове Непперга, дочери императора, эрцгерцогине Австрии, экс-императрице французов, герцогине Пармской и, наконец, моей жене.