Мои дорогие девочки - Эмма Берсталл (2013)

Мэйв замолчала, опустив голову. Виктория старалась не дышать, опасаясь, что ее собеседница вдруг передумает и не станет продолжать. Наконец она снова заговорила:

– Мой отец был религиозным человеком, принадлежал к римско-католической церкви. Религия являлась важной частью его жизни, но он считал это личным делом, никогда не выставлял напоказ и не пытался обратить в свою веру Лео и Эльзу. И не планировал этого, принимая их в семью. Им руководило лишь искреннее желание помочь, потому что он не выносил человеческих страданий и глубоко переживал по поводу тяжелой участи евреев. И все же отец был приятно удивлен, когда Лео заявил, что хочет принять нашу веру, и начал посещать занятия у священника местного прихода. Вскоре к нему присоединилась Эльза. Примерно в это время, после того как он получил стипендию, но еще не начал учебу в училище, я почувствовала, что атмосфера в нашем доме изменилась. Мой отец допоздна работал в Сити, он был очень хорошим адвокатом, а дома с нами занималась мать. Лео тогда будто погрузился в себя. Он отдалился от меня, и мы общались гораздо меньше, чем раньше. А вот с моей матерью они постоянно говорили о чем-то, смеялись, уютно устроившись в кухне, притворив дверь. Меня это возмущало, и мне было больно – я ревновала, чувствуя себя лишней. Я тогда была подростком и считала себя достаточно взрослой, хотя во многом еще была ребенком. Мне хотелось участвовать в их разговорах.

Сердце Виктории забилось сильнее. Они обе уже опустошили свои бокалы, но не собирались снова идти к бару.

– И вот однажды, – продолжила Мэйв, – отец вернулся домой раньше обычного. Я в это время делала домашнюю работу. Не знаю, где находилась Эльза и другие дети. Скорее всего играли на улице. До меня донесся ужасный скандал с верхнего этажа: крики, плач, стук падающих предметов… – Мэйв замолчала, чтобы перевести дух. – Отец застал мать с Лео. Они занимались любовью в постели моих родителей.

– Какой ужас! – воскликнула Виктория.

Мэйв посмотрела на нее и кивнула:

– Да, это было ужасно для всех нас. После того дня наша жизнь изменилась.

За соседний столик сели два молодых человека. Они о чем-то разговаривали, но, казалось, Виктория не слышит и не замечает их.

– Мне продолжать? – произнесла Мэйв.

Виктория молча кивнула.

– Мой отец был совершенно выбит из колеи. Разумеется, он сразу выгнал Лео и Эльзу из дома. Его предала женщина, которую он любил больше всех на свете, и мальчик, о ком он заботился, как о собственном сыне. И, самое страшное, Лео признался, что не собирался принимать христианство. Это была уловка, чтобы расположить мою мать к себе. И она сработала! С точки зрения моего отца, Лео не только спал с его женой, но и растоптал его веру – все то, что ему было дорого, основу его жизни. Это был удар, от которого нельзя оправиться. Отец винил их обоих. Моя мать – взрослая женщина, она не могла не осознавать, что творит, да и Лео был уже не ребенок, а молодой человек, который через многое прошел в жизни. В чем-то он был намного старше своих лет и прекрасно понимал, что делает и какие могут возникнуть последствия. В глазах моего отца они оба были одинаково виновны. Отец переехал в Лондон и забрал нас с собой, а мать осталась в Гуилдфорде. Каким-то образом им удалось не допустить попадания этой истории в прессу, но в округе, конечно, ходили сплетни. В те дни раздельное проживание супругов вызывало осуждение. Мой отец больше никогда в жизни не слушал классическую музыку. Выбросил все свои записи и запретил нам играть на музыкальных инструментах. Детям разрешалось видеться с матерью только в каникулы и в присутствии няни.

Некоторое время Мэйв сидела молча и крутила серебряную брошь на шее.