– Вань Игуан, у меня есть доказательства моих слов. Мне прекрасно известен источник этих тридцати пяти миллионов. Бизнесменов, которые передавали вам деньги, много, я лишь выбрала наиболее крупных. Сян Бэйфан из корпорации «Рудник Лунчан» несколько раз давал вам взятки. Миллионов восемь же было? Тан Лэй из компании «Бэньтэн», занимающейся постройкой железнодорожных мостов, вы еще называете друг друга братьями, дал как минимум шесть миллионов, так? Только ваша жена получила от него три миллиона. Вэй Дуннин из плавильного завода Наньси – пять миллионов, они тоже пошли вашей жене напрямую. Это уже девятнадцать миллионов. А еще добавить к этому взятки от бизнесменов разных уровней на Новый год и другие праздники – больше десяти миллионов. Вот в целом и выходит как минимум тридцать пять миллионов. Из них двадцать уже переведены за границу, а конкретнее – в США. А еще пятнадцать хранятся в газовом баллоне под деревянным полом в спальне в герметично закрытом пакете. Все верно?

Вань Игуан слушал, дрожа всем телом, и к концу речи сжался в комок, словно его раздели догола. Информация была четкая и конкретная, точно и совершенно достоверно назывались по порядку дававшие ему взятки люди и суммы, некоторые сведения он и сам помнил не так подробно.

– Вань Игуан, не отпирайся! Это бесполезно. Чистосердечное признание – вот твой единственный выход!

Вань Игуан плюхнулся на колени и начал биться головой об пол:

– Я буду честен! Я признаю! Я, Вань Игуан, виноват перед партией, партия меня взрастила, доверила важный пост, а я не оправдал ожиданий. Я сейчас же верну эти тридцать пять миллионов, прошу проявить ко мне снисходительность, указать мне путь к спасению!

Сначала его коленопреклоненная просьба вызвала у супруги смех, но потом она начала его бранить:

– Вань Игуан, ну ты и тряпка! Сразу сдал оружие и капитулировал. Если ты признаешься, то за эти тридцать пять миллионов лишишься головы, ты хоть это понимаешь?

Вань Игуан поднял голову и посмотрел на черное из-за нанесенной маски лицо бранившей его жены:

– Я и правда принял тебя за члена комиссии по проверке дисциплины или за прокурора!

– Тогда тем более нельзя признаваться, идиот!

– Но ты же точно перечислила всех взяткодателей и суммы!

– Это потому что я – твоя жена! И я знаю, что ты столько получил. И сейчас я тебя допрашиваю, естественно, я все верно говорю.

– Но что если комиссия или прокуратура тоже все тщательно расследует и узнает, сколько я получил?

– Все равно можно отпираться!

– Как?

– Говорить, что ни от кого денег не брал!

– А если кто-то меня выдаст и даст показания против меня?

– Ну и что? А ты говори, что они возводят на тебя поклеп.

– Но ведь я и правда брал у них деньги!

– Я тогда задам тебе вопрос, – сказала жена. – Когда тебе давали деньги, их переводили на счет? Ведь нет? Тебе напрямую давали наличные, и свидетелей при этом не было же? И никто ведь не снимал скрытой камерой? Ничего этого не было, так чего ты боишься? Зачем паникуешь?

– А ведь и правда. – Вань Игуан успокоился и снова уселся на скамейку. – Все-таки моя супруга более спокойна и невозмутима.

– Ага, невозмутима, как же! Ты только что признался, перепугал и разозлил меня. Если ты потеряешь голову, то и мне тогда конец. Бедный наш сын!

– Двадцать миллионов в США, сыну хватит, – ответил Вань Игуан.

Тут супруга вскрикнула, словно наткнулась на какую-то сложную проблему. Она смотрела на мужа, как на мудреца или Чжугэ Ляна[18].

– Лао Вань[19], даже если никто не даст показаний, а ты сам не признаешься, то если они вдруг узнают про эти тридцать пять миллионов, сразу поймут, что они превышают наши легальные доходы, и обвинят нас во владении имуществом неизвестного происхождения. Что же делать?

Вань Игуан ломал голову, ломал, но так и не придумал, как выпутаться. Жена предложила:

– Я скажу, что это – прибыль от игры на бирже, хорошо?