Радость жизни - Эмиль Золя (2016)

Тошнота и озноб были попросту признаком того, что нарыв наконец прорвался. Теперь нечего было опасаться удушья, болезнь разрешилась сама собой. Велика была всеобщая радость, и когда Лазар проводил доктора вниз, они увидели, что бывший матрос, а теперь кучер Казэнова, Мартен с деревянной ногой, сидит на кухне за стаканом вина. Тут всем захотелось выпить с ним за здоровье Полины. Г-жа Шанто и Луиза выпили по рюмке орехового ликера.

— А я не очень беспокоилась, — сказала г-жа Шанто. — Я чувствовала, что ничего серьезного нет.

— Это, однако, не помешало нашей девочке быть на волосок от смерти, — возразила Вероника. — Право, если бы я вдруг разбогатела, я не была бы так довольна!

В эту минуту явился аббат Ортер. Он пришел узнать о здоровье Полины и за компанию тоже выпил рюмочку. Он наведывался ежедневно, но только в качестве доброго соседа, ибо Лазар сразу же объявил ему, что не допустит его к больной, чтобы не пугать ее. Священник спокойно согласился с Лазаром, выразив свое полное понимание, и только служил обедни за здравие бедной барышни. Шанто, чокаясь с ним, похвалил его за терпимость.

— Видите, она обошлась без ваших молебствий.

— Каждый спасается по-своему! — изрек священник, осушая свою рюмку.

Когда доктор уехал, Луиза поднялась к Полине, чтобы ее поцеловать. Полина продолжала еще сильно страдать, но всем казалось, что теперь это пустяки. Лазар весело советовал ей приободриться и уже ничего не скрывал от нее; он даже преувеличивал минувшую опасность, рассказывая, что она трижды чуть не умерла у него на руках. Однако у самой Полины радость проявлялась не столь бурно. Тем не менее, после того, как она мужественно приучила себя к мысли о смерти, она глубоко чувствовала, какое блаженство — жить. По ее измученному лицу промелькнула растроганная улыбка, и, пожимая руку Лазара, она тихо сказала:

— Итак, мой друг, тебе не избавиться от меня, я буду твоей женой.

Выздоровление началось с того, что Полина подолгу спала, спала целыми днями спокойным, ровным, целительным сном. Минуш, которую прогнали из комнаты в самый разгар болезни, теперь воспользовалась тишиной и снова туда пробралась. Она легко вскакивала на кровать, свертывалась клубочком под боком своей молодой хозяйки и наслаждалась теплотой постели. Иногда она занималась своим нескончаемым туалетом, умывалась и вылизывалась, но все это проделывала так осторожно, что больная даже не чувствовала ее присутствия. А Матье, которому тоже открыли доступ, спал на коврике у кровати и храпел, как человек.

Одной из первых причуд Полины было желание увидеть в субботу своих маленьких сельских друзей. После строгой трехнедельной диеты ей наконец позволили съесть яйцо всмятку. Она все еще была очень слаба а приняла детей, сидя в кресле. Лазар опять открыл комод и достал несколько пятифранковых монет. Но, поговоривши с детьми и уплатив им «по старым счетам», как она выражалась, Полина почувствовала такую усталость, что ее в полуобмороке опять уложили б постель. Она также интересовалась судьбой плотины и свайного заграждения и все спрашивала, крепко ли они держатся. А между тем некоторые сваи уже расшатались, но Лазар нарочно сказал ей, что оторвались только две-три доски. Как-то утром, оставшись одна в комнате, она тайком поднялась с постели и подошла к окну, посмотреть, как прилив разбивается о плотину; но и на сей раз силы изменили ей, и она упала бы на пол, если бы ее не подхватила подоспевшая Вероника.

— Смотри, я привяжу тебя к кровати, если будешь плохо себя вести, — шутил Лазар.