Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд (2012)

Плотники Бьяаланд и Стубберуд жили в палатке и собирали дом. До них еще никто и никогда не строил зданий на южном шельфовом льду. Однако, как и предполагал Амундсен, этот процесс напоминал правила строительства в родной Норвегии, где возведение дома обычно сопровождалось вырубкой основания в скальной породе. В переводе на условия Ледяного барьера Росса это означало необходимость пройти сквозь снег и достичь лежащего под ним льда. По словам Стубберуда, «снег постоянно осыпался, мы не успевали выбрасывать его лопатами наверх, как это место снова засыпало снегом».

Тоже знакомая ситуация. Пришлось им с Бьяаландом соорудить из досок ветрозащитную конструкцию в форме плуга, которая удерживала снег наверху.

Таким образом, мы смогли выкопать место под здание и дойти до прочного основания, то есть до голубого льда, твердого, как скала. Из-за уклона нам пришлось в верхней части углубиться на три метра при длине здания в восемь метров, чтобы оно стояло горизонтально. Естественно, это было тяжелой работенкой, жуткий холод… препятствовал нам. Но в конце концов мы сделали это.

27 января, спустя десять дней после первого взмаха лопатой, дом был закончен, включая все внутреннее оборудование, в том числе стол их собственного изобретения, который подвешивался к потолку, что облегчало уборку-.

Тем временем остальные участники партии забивали и разделывали тюленей и пингвинов. «Мы живем в удивительной, сказочной стране, – писал Амундсен. – Тюлени приходят прямо к кораблю, а пингвины – к палатке, не боясь ружья».

Это было слишком соблазнительно – охотничьи инстинкты некоторых арктических старожилов не выдержали. Однажды кто-то застрелил нескольких тюленей просто для забавы, оставив их лежать на льду. Узнав об этом, Амундсен пришел в ярость. «Членам экспедиции категорически запрещается убивать любое животное, которое мы не можем использовать», – объявил он, после чего приказал притащить туши и разделать их.

Через несколько дней Амундсен, Хелмер Ханссен и Вистинг отправились на охоту. Им удалось забить примерно тридцать тюленей, но лед треснул прежде, чем они смогли забрать туши.

В тот вечер [вспоминал Вистинг] Амундсен был просто в трауре, ведь мы стольких тюленей убили зря. Я редко встречал в своей жизни человека, если вообще встречал, который бы так любил животных, как он. Этот случай помог нам еще больше оценить его. Даже те из нас, кто позволял себе иногда на охоте руководствоваться не разумом, а азартом, после некоторого размышления были вынуждены согласиться с тем, что он прав. Никогда больше без необходимости мы не убивали животных.

Чтобы запасти нужное количество пищи для ста десяти собак и десяти человек, требовалось мясо двухсот тюленей и такого же количества пингвинов. Люди работали по двенадцать часов в день, собаки – сменами по пять часов каждая (нужно было беречь их силы). За три недели непрерывного челночного перемещения между кораблем и домом каждая из упряжек покрыла около 500 миль, собаки сработались, опытные возницы снова пришли в форму, а новички (Вистинг и Преструд) окончательно преодолели неудачи начального этапа обучения. (Все они были легко поправимыми и несерьезными.)

В субботу 28 января береговая партия переехала в дом.

Здесь, на том самом месте, которое Шеклтон посчитал слишком опасным для высадки [написал Амундсен в своем дневнике], мы устроили себе дом – и будем жить в нем. Я понимаю, почему [сэр Джеймс Кларк] Росс не захотел подходить слишком близко к этому ледяному гиганту на своем паруснике. Но по какой причине Ш. не приплыл сюда и не воспользовался отличным шансом оказаться на лишний градус южнее – этого я понять не могу. Никому из нас и в голову не приходит, что жить здесь может быть опасно. Будущее покажет, правы ли мы.