Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд (2012)

Именно в Буэнос-Айресе соотечественники впервые аплодировали Амундсену на приеме, который дала норвежская колония в честь него и команды «Фрама». Амундсен заранее приготовил большую фотографию горы, которую открыл по дороге к полюсу и назвал именем Дона Педро. По предварительной договоренности фотографию внесли в зал во время послеобеденной речи Амундсена – и он торжественно преподнес снимок Дону Педро в тот момент, когда благодарил его за все сделанное для экспедиции. Дон Педро был очень растроган, по его щекам текли слезы.

Как написал Хассель, в своей речи Амундсен признался, что

с ним скучно работать… и это так. Между тем удивительно, как честное признание вины помогает справиться с послевкусием, ею вызванным.

Иначе говоря, качества лидера не всегда делают соседство с ним приятным.

Теперь Амундсену нужно было закончить книгу о Южном полюсе, которая, как он надеялся – наивный оптимист, – станет бестселлером и поможет выправить его финансовый крен. Издатель Уильям Хейнеманн не питал таких иллюзий, поскольку истории в «Лондон Дейли Кроникл» оказались скучными.

Я… разочарован недостатком воображения, которое он демонстрирует… это удивляет так же, как и его достижения… Подозреваю, что, какими бы великими не были дела Амундсена, он вряд ли напишет хорошую книгу.

Чтобы закончить эту книгу, Амундсен поселился в одном из ранчо Дона Педро. Тем временем отплытие «Фрама» в арктический дрейф откладывалось. Основную часть команды отправили домой на рейсовом пароходе. Бьяаланд пересекал экватор, чувствуя себя «разбитым и несчастным». «Бог знает, когда я буду при деньгах и стану человеком», – написал он в те дни.

Бьяаланд и его товарищи прибыли в Берген 2 июля. После встречи репортеры спрашивали их о Скотте, однако

они не проявили желания давать комментарии, но согласились с тем, что Скотт достиг полюса. С другой стороны, они не скрывали опасений, что он мог не дойти до своего главного склада по пути назад. С их точки зрения, его остановила зима… Еще одним опасным врагом, по их мнению, могла стать цинга. Все они говорили, что будут искренне сожалеть, если с ним что-то случится.

В июле Амундсен покинул Буэнос-Айрес и инкогнито направился в Норвегию.

Без каких-либо приключений, неузнанный и незамеченный, я добрался до своего кабинета в Христиании [написал он Дону Педро]. То есть это путешествие тоже увенчалось успехом.

Тем временем на мысе Эванс британская экспедиция ждала наступления следующей весны.

16 марта Черри-Гаррард и Дмитрий вернулись обратно в Хат-Пойнт после своей поездки на «Склад одной тонны» – без Скотта, но с рассказом о буране, холоде и несчастьях. В Хат-Пойнт их ждали Аткинсон с Киохэйном, и этот рассказ стал для Аткинсона первым намеком на возможное несчастье. Правда, такая погода была вполне предсказуема еще год назад.

Аткинсон чувствовал, что для очистки совести следует еще раз попытаться спасти партию. Но Черри-Гаррард был истощен психически и физически, Дмитрий тоже вышел из строя. До тех пор пока не замерзнет море, они были отрезаны открытой водой от своих товарищей на мысе Эванс. Через десять дней Аткинсон с Киохэйном предприняли еще одну попытку, заранее обреченную на провал.

И снова – что характерно для всей этой несчастной экспедиции – они тащили сани на себе, в то время как собаки остались бездельничать в Хат-Пойнт. Ни Аткинсон, ни Киохэйн собачью упряжку прежде не водили. К тому же Аткинсон считал, что было бы жестоко снова заставлять собак работать после недавней поездки Черри-Гаррарда и Дмитрия.

30 марта, миновав Конер-Кэмп, с трудом продвигаясь в условиях штормового ветра и метели, он решил вернуться, смирившись с тем, что полярной партии больше нет.

В действительности последняя запись в дневнике Скотта была датирована 29 марта.

Выжившим теперь нужно было как-то пережить вторую зиму.