Дело о пеликанах - Джон Гришэм (1992)

– Не твое собачье дело. Гэвин, послушай, кто это сделал?

– Ты что, не читаешь газет? У нас нет подозреваемых. Ни одного.

– Ну уж мотивы-то вам известны?

– Масса мотивов. Кругом полно ненависти, Томас. Причудливое сочетание, тебе не кажется? Джейнсен никуда не вписывается. Директор приказал нам изучить предстоящие дела, последние решения, кто как голосовал и прочую чепуху.

– Это здорово, Гэвин. Каждый специалист по конституционному праву сейчас строит из себя детектива и пытается раскрыть эти убийства.

– А ты – нет?

– Нет, я набрался, когда услышал об этом, но сейчас уже трезвый. Подруга, однако, погрузилась в такое же изучение дел, как и вы. Она игнорирует меня.

– Дарби. Какое имя! Откуда она?

– Из Денвера. Мы встречаемся в понедельник?

– Возможно. Войлз хочет, чтобы мы пахали круглые сутки, пока компьютеры не выдадут нам, кто сделал это. Я планирую подключить тебя.

– Благодарю. Я жду от тебя достоверных сведений. Не только слухов.

– Томас, Томас! Ты, как всегда, выуживаешь информацию. А мне, как обычно, нечего сказать тебе.

– Ты напьешься и все расскажешь, Гэвин. Как всегда.

– Почему бы тебе не взять Дарби? Сколько ей лет? Девятнадцать?

– Двадцать четыре, и она не приглашена. Может быть, в другой раз.

– Может быть. Я должен бежать, приятель. Через тридцать минут у меня встреча с директором. Напряжение вокруг такое, что его можно потрогать руками.

Каллаган набрал номер библиотеки колледжа и спросил, видел ли кто-нибудь Дарби Шоу. Никто не видел.

Дарби оставила машину на полупустой стоянке федерального здания в Лафайетте и вошла в конторку клерка на первом этаже. В полдень в пятницу суд не заседал, и в коридорах здания было пусто. Она остановилась у барьера, заглянула в открытое окошко и подождала. Сонная помощница клерка со значительным видом подошла к окошку.

– Чем могу помочь? – спросила она тоном мелкого чиновника, который меньше всего хотел бы помочь.

Дарби просунула в окошко полоску бумаги:

– Мне необходимо посмотреть это дело.

Помощница бросила быстрый взгляд на название дела и подняла глаза на Дарби.

– Зачем? – спросила она.

– Я не должна объяснять. Это открытое дело, не так ли?

– Наполовину открытое.

Дарби забрала свой листок и сложила его.

– Вы знакомы с Законом о свободе информации?

– Вы адвокат?

– Не нужно быть адвокатом, чтобы посмотреть это дело.

Помощница выдвинула ящик стола и взяла связку ключей. Кивнув головой, она пригласила следовать за ней.

Табличка на двери гласила: «Присяжные заседатели», но в самой комнате не было ни столов, ни стульев. Вдоль стен стояли шкафы и ящики с подшивками дел. Дарби оглядела помещение.

Помощница указала на одну из стен:

– Здесь. Вдоль этой стены. Весь остальной хлам не имеет к этому отношения. В первом деле подшиты все заявления истца и ответчика, а также переписка. В остальных – заключения, вещественные доказательства и материалы судебного разбирательства.

– Когда был суд?

– Прошлым летом. Он продолжался два месяца.

– Где апелляция?

– Еще не подана. Я думаю, что крайний срок – 1 ноября. Вы, случайно, не репортер?

– Нет.

– Хорошо. Как вы, очевидно, знаете, это действительно открытые материалы. Однако судья, ведущий это дело, наложил определенные ограничения. Во-первых, я должна записать вашу фамилию и точное время посещения этой комнаты. Во-вторых, ничего нельзя выносить отсюда. В-третьих, нельзя снимать никакие копии с документов, пока не подана апелляция. В-четвертых, все, что вы берете здесь в руки, должно быть возвращено строго на свое место. Так распорядился судья.

Дарби уставилась на стену с подшивками дел.

– Почему я не могу снимать копии?

– Спросите его честь. Так как вас зовут?

– Дарби Шоу.

Помощница нацарапала ее фамилию в журнале.