Рожденная второй - Эми Бартол (2017)

– Кто-то убил мажино!

Я опустилась рядом с ним на колени, потянулась погладить черный мех, но Дюна перехватил мою руку, а потом присел рядом.

– Не кто-то, Розель, его порвала на куски собственная стая.

Над нашими головами кружил стервятник, выжидая, когда можно будет растерзать труп.

– Но почему они это сделали?

Грудь раненого киборга мелко поднималась и опускалась.

– Наверное, он выказал слабость – хромоту или судорогу, какие-то нетипичные изменения, то, что стая восприняла как угрозу.

Я опустила детскую руку на бок собаки, ощущая слабое дыхание.

– Но если его сломали, значит, можно починить!

– Он потерял свою практическую ценность, поэтому его убили. Ты должна извлечь из этого урок.

– Никогда не терять практической ценности?

– Никогда не доверять стае.

И с этими словами Дюна поднялся, обнажил меч и пронзил им мозг пса, погасив операционную систему. От трупа поднялась вонь горелой собачьей плоти.

Воспоминание исчезает – дрон скользит выше, чтобы сделать кадр сверху. Стараясь забыться, я снова принимаюсь наблюдать за зданиями, выстроившимися вдоль улицы. В толпе мелькает золотое лицо, и я отвлекаюсь. Из-под большого капюшона, слепя лучами отраженного искусственного света, сияет безликая маска. В мгновение ока незнакомец остается позади. Я оглядываюсь, но он уже растворился в толпе.

– Ты видел? – спрашиваю я Дюну.

Тот выглядывает в мое окно.

– Что видел?

Мы поворачиваем за угол. Улица сужается.

– Мне показалось, там было что-то яркое.

Толпа смыкается, море алых роз по мере приближения становится все больше.

Дюна откашливается, а потом касается переключателя консоли, блокирующего мониторы и микрофоны.

– После того как ты произнесешь речь, у нас не останется времени попрощаться, Розель. Мы должны сделать это здесь. Сейчас.

Мне приходит на ум тысяча вещей, что я хочу сказать – что мне нужно сказать, но в горле образуется ком, и я не в силах выдавить ни слова. Зрение затуманивают непролитые слезы.

– Не говори ничего, Розель, просто слушай. Я уезжаю. Я ушел со службы у твоей матери.

Я не сразу понимаю, о чем он.

– Куда ты едешь? – спрашиваю я, хотя это неважно. Мне все равно больше не позволят с ним увидеться.

– Меня приняли личным охранником Просветленного Боуи. Сегодня я отправляюсь в столицу и к вечеру уже буду в их Уделе.

– Ты отправляешься в Непорочность? А как же мать? Как же Габриэль? Ты им нужен!

– Не нужен, – огрызается Дюна, и горечь этих слов повисает в воздухе. – Я вырастил тебя, выучил. Ты – вот кто сейчас важен.

Я ошеломлена.

– Я… важна?

– Больше, чем ты думаешь.

Глаза снова обжигают слезы. Не могу представить, что Дюна окажется так далеко – в Уделе Добродетели. Он будет жить в роскошной столице, а я останусь здесь. Я и свой-то Удел никогда не покидала.

– Там есть один человек, из второрожденных. Его зовут Уолтер Питс. Повтори.

– Уолтер Питс, – хриплю я.

– Найди его, когда они тебя разместят. Его направили в этот Удел. Он передаст мне от тебя весточку и расскажет, где ты.

– Кто он такой?

– Мой брат.

– Но… ведь твоя фамилия Кодалин.

– Неужели? – вздергивает бровь Дюна.

– Разве нет? – шепчу я.

Он качает головой.

– Ты всегда будешь моей перворожденной, Розель, пусть ты не моя по крови. Я найду тебя, когда придет время.

Ком в горле подскакивает выше.

– Время для чего?

– Встретиться снова.

– Но… – Вопрос обрывает проснувшийся проекционный дисплей «Виколта».

Дюна пронзает меня предостерегающим взглядом. На голограмме хмурится Севиль.

– У вас все хорошо? – спрашивает она, и ее писклявый голос раздается в наших подголовниках. – У нас пропал звук и изображение.

Дюна подается вперед и включает микрофон.

– Все прекрасно. Должно быть, случайно нажал.

Севиль с облегчением вздыхает.