Смотреть и видеть - Эми Герман (2015)

«Когда я вошла в палату, то была поражена тем, какой белой, голой и пустой она казалась, – призналась мне Джуди. – Несмотря на то что я навещала десятки пациентов в стационарах точь-в-точь как этот, окружение этой женщины я увидела по-другому».

Проанализировав разные перспективы в искусстве, научившись видеть вещи глазами барменши и жителей фавелы, Джуди встала на место больной и посмотрела на палату с ее точки зрения.

«Я сразу заметила, что она спит, не сняв очки, – вспоминает Джуди. – Когда я накрыла ее одеялом, то контраст его красного цвета с бледностью всего остального изменил мое понимание ее жалоб на холод. Действительно было холодно, но не в смысле слишком низкой температуры. Стены были совершенно голые: только на одной из них висело расписание процедур, да и то вне поля ее зрения. Маленькое окно выходило на безликий городской пейзаж. Комната была такая же бледная, как и моя подопечная».

Джуди решила добавить тепла не только с помощь одеяла, принеся много ярких предметов, которые могла видеть пациентка. Она также договорилась с медсестрами, чтобы женщину регулярно водили гулять в сад на территории больницы. Изменение обстановки повысило качество последних дней жизни этой женщины.

Сдвиг перспективы позволяет нам увидеть некоторые вещи впервые, некоторые – по-новому. Благодаря ему мы можем заметить как мелкие детали, так и идеи, потрясающие мир и меняющие парадигму. Полученную информацию можно использовать для решения проблем и поиска новых возможностей.

Окончательное определение перспективы таково – это способность видеть вещи сквозь призму их истинной значимости[231]. Чтобы освоить это, мы будем оттачивать навыки расстановки приоритетов, глядя на лодку, поезд, мост, балкон и горящий дом.

Глава 7

Как увидеть то, чего нет

Учимся расставлять приоритеты

Сжав пистолет, я испытала ужасное чувство дежавю, вспомнив поездку в полицейской машине в годы магистратуры. Только на этот раз пистолет держала я. И стояла перед собственным домом.

Мое сердце колотилось как сумасшедшее, пока я поднималась на крыльцо. Никогда в жизни я не держала оружие, но сейчас у меня не было выбора. Мне сказали, что в дом забрался посторонний. Но там мой сын! Не успела я войти в прихожую, как мимо меня пронесся мужчина в черном и выскочил во двор. Я бросилась за ним. Я видела его только со спины. В руках у него был большой коричневый мешок. Он ничего не сказал. Я ничего не сказала. Просто нажала на спусковой крючок.

Отдача была настолько сильная и внезапная, что пистолет едва не ударил мне в лицо. Я целилась в сердце и не промахнулась. Мужчина был мертв.

Сержант полиции Северной Каролины, который дал мне пистолет, глазам своим не верил.

«Он убегал, опасность вам не грозила, к тому же он был безоружен, – ворчал он. – И именно этого парня вы застрелили?»

Я не могла объяснить свой поступок.

В то утро я приехала на конференцию для сотрудников прокуратуры Северной Каролины. В мероприятии должны были принять участие прокуроры, государственные защитники и сотрудники полиции. Цель: убедиться, что в правоохранительных органах все на одной стороне. Я и вообразить не могла, что вечером буду держать пистолет, не говоря уж о том, что кого-нибудь убью.

После того как я зарегистрировалась, меня провели в один из залов отеля и сообщили, что я – как и прочие участники – должна пройти тест на симуляторе на владение огнестрельным оружием.

Мне прикрепили на шею датчик пульсометра, поставили перед навороченной системой видеомониторов и вручили настоящий пистолет.

Сержант провел быстрый инструктаж по технике безопасности, заверил меня, что пистолет не заряжен – система работает на датчиках, – и отошел в сторонку.

– Можете начинать.

Я была не готова.

– Когда нужно стрелять? – спросила я.

– Мэээм, – произнес офицер, нарочно растягивая слова, – стреляйте тогда, когда это уместно.