Ваша до рассвета - Медейрос Тереза

Каждый раз, когда Саманта придумывала новое оправдание, чтобы пройти через холл, она находила полдюжины слуг, готовых сделать это за нее. Когда она проходила на кухню налить себе стакан молока, то видела Элси и Ханну, надраивающих перила лестницы так, словно их жизнь зависела от этого, а Милли – на высокой стремянке протирающей специальной щеточкой каждую хрустальную подвеску на люстре. Возвращая на кухню пустой стакан, она видела Питера и Филиппа, которые на корточках полировали мраморный пол. Казалось, что слуги скрывали свою надежду от Габриэля так же старательно, как он скрывал свою надежду от них. И хотя все они вытягивали шеи и уши к библиотеке, этого было недостаточно, чтобы услышать что–то, кроме неразборчивых приглушенных голосов, раздававшихся из–за толстой двери красного дерева.

К концу дня в холле не осталось ни единого пятнышка пыли. Мраморный пол от тщательной полировки сверкал как стекло и был таким гладким, что Мэг, полная краснощекая прачка, чуть не поскользнулась с риском сломать себе шею. Эта женщина столько раз проходила через холл с корзиной белья, что Саманта заподозрила ее в том, что она таскает из шкафов в стирку уже чистое белье.

В следующий раз, когда Саманта пошла, чтобы якобы вернуть книгу в студию, вышла сама миссис Филпот. Бетси почти целый час полировала деревянные панели около библиотеки и терла так сильно, что сквозь позолоту стало проглядывать дерево.

– Во имя всего святого, чем это вы тут занимаетесь? – рявкнула домоправительница.

Саманта вздрогнула. Но вместо того, чтобы отругать молодую служанку за безделье, миссис Филпот просто выхватила тряпку из ее руки и начала тереть в противоположном направлении.

– Надо всегда полировать по направлению волокон, а не против них!

Саманта не могла не заметить, что метод миссис Филпот приближал ее ухо очень близко к замочной скважине двери библиотеки.

Когда солнце начало садиться, Саманта и другие слуги перестали притворяться, что работают. Саманта сидела на нижней ступеньке лестницы, подпирая рукой подбородок, ее очки сползли на нос, а остальные слуги в разных позах расселись по лестнице и стульям. Кое–кто наполовину дремал, а остальные напряженно ждали, хрустя суставами и изредка шепотом переговариваясь.

Когда дверь библиотеки резко, без предупреждения, распахнулась, все сидевшие в холле вздрогнули и повернулись к ней. Из библиотеки, закрыв за собой дверь, вышла группа мужчин в темной одежде.

Саманта поднялась на ноги, напряженно глядя в их мрачные лица.

Большинство предпочло не встречаться глазами с ее нетерпеливым взглядом, но невысокий мужчина с добрыми голубыми глазами и аккуратно подстриженными бакенбардами посмотрел прямо на нее и печально покачал головой.

– Мне очень жаль, – пробормотал он.

Саманта опустилась обратно на ступеньку, чувствуя себя так, словно чья–то жестокая рука выжала всю кровь из ее сердца. До этого момента она не понимала, как сильно сама надеялась.

Когда из ниоткуда вынырнул Беквит со своими печальными подбородками и стал провожать врачей на улицу, она уставилась на непроницаемую дверь библиотеки.

Миссис Филпот держала в руке большое пресс–папье в виде шара, которым прижимали только что принесенную почту, ее длинные пальцы побелели. Ее живая уверенность в себе, казалось, совсем исчезла, оставив вместо себя почти трогательную неуверенность.

– Он, должно быть, уже проголодался. Не должны ли мы…

– Нет, – твердо сказала Саманта, помня предостережение Беквита, что некоторыми дорогами мужчина должен путешествовать один. – Мы не можем. Только когда он будет готов.

* * *