Восторг, моя Флоренция! - Джесси Чеффи (2017)

– Всему есть свое объяснение, – радостно произнес Питер.

Франческа взяла его под руку.

– Ах ты, маленький профессор. Я сказала Ханне, что все это из-за католицизма. Ты будешь со мной спорить?

– Нет, не буду, – со смехом ответил он, притягивая ее поближе, и потом повернулся ко мне. – Это действительно связано с католицизмом. Однако раньше этот праздник сопровождался одной из самых больших ярмарок всего года. Крестьяне приезжали из деревень, чтобы продать свои товары, и на площади не было места, поэтому все приезжали в ночь до наступления дня, чтобы занять себе место.

– А-а, – сказала Франческа. – Это объясняет появление фонариков.

– Верно, – сказал Питер.

– Ona, ona, ona. – Песня звучала все громче и громче. На следующем мосту впереди нас свет стал подниматься горизонтально вверх – люди расходились.

– А при чем здесь вши? – спросила я.

– Крестьяне, конечно, одевались для этого случая в лучшую одежду, но горожане все равно считали их вшивыми чурбанами. И жившие в городе дети стреляли в их фонарики.

– Sì, – рассмеялась Франческа. – Флорентийцы очень высокомерные, no? С тех пор прошли сотни лет, а ничего не изменилось. – Она вздохнула и положила голову на плечо Питера.

– Мне пора, – сказала я, когда мы подошли к следующему мосту. Парад превращался в вечеринку. Взрослые собрались группами, а оставшиеся целыми фонарики дети бросали на улице или начинали друг за другом с ними бегать.

– Я рада, что ты пошла с нами, – произнесла Франческа и обняла меня.

Питер поцеловал меня в обе щеки.

– Увидимся завтра, – сказал он. – Выплывай на реку, хорошо?

Я хотела сказать no, но тут появилась Адриана. В ее руках был пробитый фонарик, но она не плакала, а, наоборот, выглядела очень радостной.

– Лопнул! – сказала она матери и продемонстрировала свой пробитый фонарик. Если фонарик пробит, значит, кто-то хотел показать девочке, что он к ней не равнодушен.

– Brava, brava. – Франческа впервые за вечер улыбнулась своей дочери.

– Ну ладно, – сказала я Питеру. – Увидимся на реке.

В ту ночь я дочитала последнюю главу из книги о святой, жизнь которой, как и жизнь многих других великих людей, была короткой. Она умерла в возрасте тридцати трех лет от крайнего нервного и физического истощения. К концу жизни она пила только воду и ела облатки или гостии Святого причастия.

Глава 6

– В первый раз? – спросил Корреджио.

– Sì, – ответила я, стараясь придать голосу больше уверенности.

Мы стояли в коридоре в помещении клуба и выбирали байдарку. Корреджио занимается ремонтом и обслуживанием лодок и помогает гребцам-одиночкам, как я, донести их до берега. Он уже немолод, и у него добрая улыбка, но он практически не говорит по-английски.

– Итак. – Он посмотрел на меня, а потом на лодки. – Persefone, – добавил он через мгновение. Это не самая широкая байдарка, но все же достаточно широкая для того, чтобы быть похожей на обычную весельную шлюпку. Из-за ее ширины перевернуть байдарку не так-то просто. – Sì. Persefone.

Он взял байдарку за нос, медленно снял ее с подпорок и положил на мое плечо. Потом обошел меня, взял лодку за корму и положил ее на свое плечо. Только после этого я ощутила вес байдарки. Тяжелая лодка вгрызлась в мое плечо до кости. Я придерживала ее обеими руками, чтобы она не упала.

– Пойдем, – скомандовал Корреджио, и мы стали двигаться по коридору.

– Ciao, Ханна из Бостона, – поприветствовал меня Мануэле, когда мы прошли мимо него. Мы вышли на солнце, спустились по кирпичным ступеням прямо до металлического понтона. Солнце сияло так, что и не подумаешь, что сейчас уже понедельник в месяце сентябре. Сверху из дворика музея Уффици раздавался джаз, люди наклонялись за парапет набережной, на старом мосту вспыхивали фотокамеры туристов. Все, словно лето еще в полном разгаре.