Абсолютно ненормально - Лора Стивен (2018)

С другой стороны, обычно мой мозг переполнен сотнями идей для скетчей, и мне остается лишь протянуть руку, ухватиться за одну из них и выплеснуть ее на бумагу. Но сейчас ничего смешного, остроумного или поэтичного в голову не приходит.

Я листаю новостную ленту, надеясь почерпнуть сатирическое вдохновение. Читаю интервью со спортсменами, биографии политиков и репортажи с Ближнего Востока, но в голове не возникает ни одной шутки. К тому же мне все время приходится отводить взгляд от боковой панели, где на четвертой строчке новостей дня виднеется заголовок статьи: «Сын сенатора замешан в сексуальном скандале».

Нет. Нет, нет, нет. Не лезь туда, О’Нилл. Игнорируй это.

Что насчет пародии? Может взять что-то из прочитанных книг или просмотренных фильмов и поднять на смех?

Ничего.

Мой творческий оазис ресурсов, кажется, стал напоминать Сахару.

20:03

Я пишу Аджите. Я собираюсь рассказать ей о мистере Вонге, а также о том, что Карсон не заступился за меня. И в этот раз искренне хочу поделиться с ней своими чувствами. Рассказать, как паника и бессилие сжимают мои кости.

«Чувствую себя немного подавленной. Зайдешь вечером?»

Она отвечает минут через пятнадцать: «Извини, подруга, я тусуюсь с Карли после тренировки по теннису. Давай завтра? ХО»

Я засовываю телефон под подушку и сворачиваюсь под покрывалом, вероятно, выглядя так же жалко, как себя чувствую.

22:14

Я смываю макияж, когда слышу, как звонит домофон. Угадай, кто через несколько минут подходит к моей двери?

Дэнни.

6 октября, четверг

13:02

Вчера вечером я так разозлилась, что даже не смогла заставить себя записать наш диалог с мистером Уэллсом. На самом деле я все еще злюсь, поэтому просто лежу в кровати, стараясь проглотить подступающую тошноту, какая, наверное, бывает у Меланьи, когда она смотрит на Дональда, снимающего рубашку.

Так вот, он появляется с таким невинным видом [Дэнни, а не Трамп], просит разрешения войти, и Бэтти любезно предлагает ему горячего какао с виски, несмотря на то, что он за рулем. Дэнни отказывается и просит разрешения поговорить с ее внучкой наедине – это довольно смешно, потому что наша квартира не больше квадратного метра – и здесь не существует такого явления, как конфиденциальность [об этом я узнала в то же время, что и о предназначении вагины]. Как бы там ни было, Бэтти идет в гостиную и быстро прижимается ухом к тонкой стене. Я в этом уверена потому, что прекрасно слышу, как она пытается высосать маковое зернышко из своих вставных зубов.

– Что случилось, Дэнни? – спрашиваю я в своей манере.

Я не знаю, какой оборот примет разговор, поэтому решаю использовать проверенные методы. [Оглядываясь назад, могу сказать, что мне стоило начать со слов: «Привет, ужасный маленький кретин». Но век живи, век учись.]

Дамблдор с интересом наблюдает за нами. Дэнни проводит руками по своим спутанным волосам, которые сейчас напоминают дреды. Я подумываю о том, чтобы прочитать ему лекцию о культурной апроприации[43], но не решаюсь.

– Я просто… хотел тебя увидеть, – наконец говорит он. – Убедиться, что у тебя все в хорошо, несмотря на происходящее.

Лучше поздно, чем никогда.

Мы почти не говорили с тех пор, как он предложил мне помощь. Даже когда в BuzzFeed впервые написали статью о фотографии, он держался на расстоянии. И теперь мне кажется, что уже слишком поздно и этого будет недостаточно, но, думаю, Дэнни заслуживает шанса исправить ошибку. Мы же так долго дружим. Он словно член моей семьи, и ему тоже сейчас тяжело.

– О, знаешь, у меня все в порядке. Ситуация отстойная. Но, ты знаешь, все хорошо.

Это преуменьшение, и оно звучит так же глупо, как утверждение, что ситуация на Ближнем Востоке «слегка напряженная», но я не в настроении вдаваться в подробности.