Абсолютно ненормально - Лора Стивен (2018)

Ну, вернее семья Вона вышла, а я просто попала под раздачу. В нашем штате все еще законно выкладывать интимные фотки своих бывших, чтобы позлить их, к тому же громкое имя сына политика не могло не привлечь внимания СМИ и не вызвать обсуждения. А поскольку мне восемнадцать, и юридически я не ребенок, то они могут выкладывать мои фотографии, не опасаясь услышать обвинения в детской порнографии.

Часть меня радуется, что кто-то поднял эту дискуссию. Только хотелось бы не быть ее предметом.

В очередной раз я обновляю свою электронную почту в надежде получить письмо о конкурсе [и чтобы удовлетворить параноика внутри меня, который все еще беспокоится, что продюсеры увидят мою фотографию и сложат два плюс два]. Nada[39], но зато мне пришло еще больше писем от журналистов и блогеров с просьбой дать им эксклюзивное интервью, несколько гневных сообщений, а также предложение от одного из этих мерзких брендов чаев для похудения продвигать их продукцию своим двумстам тринадцати подписчикам в «Инстаграме», так как, видимо, теперь я – международная икона пороков современного мира.

До сегодняшнего дня я получала лишь письма вроде «Вы потолстели и у вас опустились руки?» или заманчивые предложения сделать липосакцию за один доллар у черта на куличках, но, видимо, век спама уже на исходе.

13:20

Хотя к обеду я уже начинаю привыкать чувствовать себя сплошным травмированным нечто, сегодняшние события выносят ситуацию на какой-то нереальный уровень – теперь обо мне как о шлюхе узнал весь мир.

Школьники прислушиваются к нашим с Аджитой приглушенным разговорам и записывают их на телефон. А ведь мы просто обсуждаем, какой фильм посмотреть в выходные.

Они фотографируют и снимают видео, и в тысячный раз разглядывают мою фотографию в стиле ню, мастурбируя в свою расползшуюся лазанью. [И снова я не удержалась. Если ты в данный момент ешь лазанью или любое другое запеченное блюдо из макарон, то приношу извинения за этот образ.]

Я понимаю, что гражданская журналистика[40] должна развиваться, чтобы освещались произошедшее на протестах, жестокость полиции и стихийные бедствия, в этом есть свои плюсы. Но это? Серьезно?

Подростки, наверное, отправляют друг другу тысячи своих откровенных фотографий каждый день. Чем же моя так интересна? Спор о законности порномести – это одно. Но демонстрация моего тела ради спортивного интереса – другое.

К тому же, ребята-школьники, вы действительно думаете, что новостной канал Fox News заплатит вам за фотографию моих перекрещенных за скамейкой ног только потому, что я оказалась в центре внимания? Неужели вы так отчаянно нуждаетесь в нескольких четвертаках?

Аджита изо всех сил пытается отвлечь меня и продолжает рассуждать, посмотреть ли нам высокобюджетный триллер или артхаусное кино, но в конце концов мы сдаемся и отправляемся в рощицу, чтобы провести остаток обеденного перерыва подальше от других людей и всего мира.

Ну, знаешь, за исключением нашего учителя физкультуры, также известного как шимпанзе-кроссфитер. Но рядом с ним я чувствую себя комфортно. Он словно живет в своей вселенной, отдельно от нас, простых смертных, думая лишь о том, сколько отжиманий он может сделать прежде, чем потеряет сознание, поэтому есть вероятность, что он не видел меня голой. В любом случае это победа.

14:34

Мисс Кастильо почти не говорит о стихотворении Уолта Уитмена «О капитан! Мой капитан!» на английском. Она обращает внимание на враждебность и напряжение, царящие в классе, и произносит мотивационную речь о важности доброты и воздержания, и тому подобного. Но ощущение, что она тут же распадается под дружное: «Даже не начинайте». Все равно с ее стороны было мило попытаться сделать ситуацию чуть менее дерьмовой.

Зато потом она просит меня задержаться после урока, дожидается, пока все покинут класс, садится и расплывается в самой покровительственной улыбке.

– О милое дитя.