Древний человек и океан - Тур Хейердал (1978)

Из этого краткого обзора видно, что еще до наших стратиграфических раскопок на Пасхе представители разных наук отдавали предпочтение аргументам в пользу комплексности здешней культуры.

В области лингвистики, пожалуй, было меньше оснований подозревать наличие чужеродного субстрата. Правда, Энглерт, очень тщательно исследовавший современный пасхальский язык, ссылаясь на предания о том, что живший раньше на острове другой народ говорил иначе, указывает, что наличие некоторых синонимов может быть связано с этим различием. Он сообщает также, что старики, делая определенные фигуры из веревочек, произносили при этом традиционные тексты, но слова были настолько неразборчивыми, что ему не удалось их записать (Englert, 1948[106]).

Первый словарь, в который вошло 94 пасхальских слова, был составлен в 1770 г. участником испанской экспедиции Агуэрой. Наряду с типично полинезийскими словами словарь содержит и явно неполинезийские. К последним относятся, в частности, числительные от единицы до десяти. Вот эти числительные; в скобках они же на современном рапануйском диалекте:

кояна

(этахи)

корена

(эруа)

когохуи

(этору)

кироки

(эха)

махана

(эрима)

феуто

(эоно)

фегеа

(эхиту)

мороки

(эвару)

виховири

(эива)

керомата

(ангахуру) (Agücra, 1770).

Росс и Метро, пытаясь объяснить, откуда взялись эти, казалось бы, посторонние для Пасхи слова, несовместимые с гипотезами об однородном составе местного населения, предположили, что Агуэра неверно истолковал их (Ross, 1936; Mclraux, 1940[264,222]). Но даже если так, они все равно остаются чужими, ведь другого толкования, исходя из полинезийского языка, мы все равно не найдем!

Как показывает Энглерт, война Хоту-ити, видимо, опустошила остров Пасхи около 1772–1774 гг., как раз перед прибытием Кука (Englert, 1948; Heyerdahl and Ferdon, 1961[106, 155]). Были уничтожены плантации, и разрозненные группы измученных войной, живущих в крайней нужде полинезийцев не могли даже снабдить разочарованных англичан провиантом. Кук и его спутники вполне сознавали, что несколько сот уцелевших пасхальцев заметно отличаются от многочисленного процветающего населения, описанного предыдущими исследователями. И он и Форстер сразу опознали полинезийский элемент; по их описанию, это были малорослые, щуплые, боязливые и жалкие люди, так что исследователи предположили, что на острове произошла какая-то катастрофа и только грозные монументы остались свидетельствами былого величия (Кук, 1964; Forster, 1777[3, 115]). Позднейшие исследователи обычно упускали из виду эту резкую перемену в картине пасхальской жизни между визитами европейцев в 1770 и 1774 гг. А между тем подтвержденные археологией предания о рве Поике, как мы уже видели, говорят о том, что примерно в 1680 г., то есть еще до визита Роггевена, тоже была уничтожена немалая часть населения острова.

Нам неизвестно, в какой степени ко времени прибытия Кука на Пасху там сохранились неполинезийские языковые элементы, поскольку Кук и Форстер записали для сравнения лишь немногие слова, которые они и их переводчик с Таити смогли отождествить с таитянскими; незнакомые слова вовсе не записывались (Кук, 1964; Forster, 1778[3, 116]). Да и сам Кук признавал, что его словарик из 28 слов, родственных таитянским, не характеризует пасхальский язык той поры; он говорит о первом пасхальце, который поднялся на борт корабля в присутствии таитянского переводчика Ойдиди: «…язык его оказался совершенно непонятным» (Кук, 1964).