Древний человек и океан - Тур Хейердал (1978)

Если не считать статуй среднего периода, ни один памятник некогда высокой пасхальской культуры не пользуется такой известностью, как дощечки с резными письменами, известные под названием кохау ронго-ронго. Они висели на крышах всех лачуг, когда на Пасху прибыл первый миссионер, но по его приказу большинство дощечек сожгли, другие спрятали в тайных родовых пещерах, где они сгнили, и лишь несколько штук были спасены для потомства. Все первые миссионеры зафиксировали, что даже самые развитые и сведущие пасхальцы не могли объяснить смысл хотя бы одного из выгравированных на дощечках знаков, не могли также изобразить идеограммой самые простые слова. Они знали, что на каждой дощечке запечатлен определенный текст, но, который текст на какой дощечке, здесь мнения расходились. Читали знаки не так, как обычно читают, а нараспев. Благоговейно копировали старые письмена на новых дощечках, почитая их ценнейшими магическими предметами (Eyraud, 1864; Roussell, 1908; Zumbohm, 1880[109, 265]).

Два пасхальца, приехавшие работать на Таити, объявили себя грамотеями, умеющими читать ронго-ронго. Одного поймал на жульничестве Крофт: пасхалец три воскресенья подряд читал одну и ту же дощечку и каждый раз иначе (Croft, 1874[87]). Другой, по имени Меторо, приглашенный в резиденцию епископа Жоссана, 15 дней импровизировал бессвязные и бессмысленные тексты по немногочисленным идеограммам на пяти маленьких дощечках. Доверчивый епископ заполнил его выдумками 200 с лишним страниц, но ловкий Меторо выкрутился, заявив, что большинство слов не выгравированы на дощечках, а потому невидимы. Тем не менее епископ попытался составить каталог ронго-ронго, где, например, пять разных знаков обозначают фарфор, о котором пасхалец до прибытия на Таити и не слыхал. В переводе хитроумного Меторо один знак означал «он открывает фарфоровую супницу», другой — «три мудрых короля», третий — «лодка, которая хорошо качается с человеком и перьями» (Jaussen, 1893[177]). Разумеется, при соединении этих знаков получалась полнейшая бессмыслица.

Каким-то образом листы Жоссанова каталога попали на остров Пасхи, пасхальцы очень им обрадовались и с помощью приезжего проповедника переписывали их как священные тексты, чтобы спрятать вместе с языческими реликвиями в родовых тайниках. Существование этих фамильных ценностей было обнаружено только в 1955–1956 гг., когда членам нашей экспедиции впервые позволили ознакомиться с некоторыми из них. В частности, мы впервые приобрели постмиссионерскую рукопись, куда были добавлены страницы с подлинными племенными преданиями. Впоследствии из пещер извлекались и другие рукописи.

Тем временем Бартель выступил с сенсационным заявлением, будто ему удалось расшифровать письмена ронго-ронго. Изучив в Конгрегации святого сердца в Риме записки Жоссана, включающие текст, придуманный Меторо, он прогремел на весь свет, объявив, что эти материалы позволили ему читать дощечки. По его словам, на них сообщалось, что первые пасхальцы прибыли с острова Раиатеа примерно в XIV в. (Barthel, 1958[24]). До Бартеля доктор Кэрролл тоже заявлял, что может читать дощечки; на самом деле он просто повторил записанное Томсоном древнее предание о том, что первопоселенцы пришли со стороны Южной Америки, поскольку они плыли в сторону заходящего солнца (Carroll, 1892[61]). Когда же работавшие на Пасхе археологи Мэллой, Шёльсволд и Смит («American Anthropologist», 1964) предложили Бартелю опубликовать дословный перевод хотя бы одной дощечки, тот, как и Кэрролл до этого, уклонился от ответа. Так что дощечки ронго-ронго остаются недешифрованными, хотя и после было предостаточно необоснованных заявлений об их прочтении (например, Хосе Кинтело де Мело в «O Cruzeiró Internacional», Бразилия, 11.IV.1973).