Завтрашний день кошки - Бернар Вербер (2016)

– Во время блужданий в Интернете я тоже кажусь себе разумом, перемещающимся в бесконечном нематериальном мире. В известной степени именно поэтому мне это так приятно.

– У тебя, чтобы выйти из тела, есть Интернет, у меня сны. Там отсутствуют межвидовые барьеры, и разум одного существа вполне может встретиться с разумом другого.

Пифагор все так же смотрел на меня своими огромными синими глазами, ярко выделявшимися на фоне серо-черной шерстки. Думаю, что в тот момент я произвела на него такое же впечатление, как и он на меня своими рассказами об истории кошек и людей.

– И что же ты видела в этом своем мире грез, где все разумные существа равны и могут общаться друг с другом?

– Видела разум Натали, но он оказался закрыт. Похоже, что я никогда не смогу вступить с ней в контакт.

– Даже если бы ты с ней заговорила, она все равно бы ничего не поняла, – признал сиамец. – По той простой причине, что ты для нее всего лишь говорящая мягкая игрушка.

Да, он был прав.

– Раньше я думала, что она выбрала меня, почувствовав, кем я на самом деле являюсь. И тот факт, что она назвала меня Бастет, после того, как ты объяснил мне значение этого имени, стал для меня лишним тому подтверждением.

– Но ты отыскала прекрасный проход – человека-шамана.

– В мире людей Патриция выступает в роли моего второго «я». Она тоже давно поняла, что наш разум не ограничен телесной оболочкой, и тоже захотела общаться с животными и растениями. Мы с ней первопроходцы.

Когда я произнесла эти слова, мне в голову пришла странная мысль: может, в мире грез я общаюсь напрямую с Патрицией даже лучше, чем с Пифагором, с которым мы говорим на одном языке?

Но если так, то это в высшей степени парадоксально: получается, что без слов мне легче общаться даже с представителями другого вида!

Пифагор подошел ко мне и ткнулся в шейку мордочкой. Думаю, он угадал мою мысль и решил попробовать войти со мной в контакт по-другому, прикоснувшись своей шерсткой к моей.

Мы отошли в сторонку.

Пифагор знаком велел мне следовать за ним. Мы стали подниматься на статую Свободы. Я взобралась за ним по стволу соседнего дерева и, прыгая с ветки на ветку, вскоре уже оказалась на каменном постаменте у подножия бронзовой женщины. Цепляясь когтями за складки ее тоги, мы забрались ей на макушку.

– Вон там расположен Дом радио, именно отсюда люди посылают информационные волны, по этому принципу работают телевидение и радио.

– А Интернет?

– Может, и Интернет, хотя полной уверенности на этот счет у меня нет. Как бы там ни было, прием здесь очень хороший.

Я сделала глубокий вдох:

– Посмотри в небо.

– Звезды?

– И планеты тоже. Как-то раз мне в голову пришла мысль, что мы, кошки, родом не с Земли. Наши предки появились на свет где-то еще, на какой-то другой планете, хотя где конкретно – я не знаю. А потом построили ракету, посадили в них котов и отправили сюда. Это было давным-давно.

– В ракете, как Фелисетту? А почему мы оказались именно здесь?

– Вероятно, чтобы колонизовать эту варварскую планету, в те времена населенную примитивными существами с чрезвычайно низким уровнем развития сознания.

– Тогда почему мы забыли, откуда сюда прибыли?

– Да потому что инструменты мышления развили, а вот памяти – нет. Мы не умеем ни читать, ни писать и в результате не располагаем надежными средствами хранения информации. Долговременной памяти у нас тоже нет. Вполне возможно, что кошки, первыми прибывшие на эту планету, рассказывали свою историю родившимся у них детям, а те, в свою очередь, своим. Но, передаваясь из уст в уста, она, должно быть, сначала исказилась, потом стала вызывать сомнения, а затем и вовсе превратилась в сказку, в легенду. Впоследствии ее и вовсе забыли. Такова судьба всех сведений, не записанных на долговечных носителях.

Эта мысль меня заинтриговала, я замахала хвостом, выдавая охватившее меня возбуждение.