Завтрашний день кошки - Бернар Вербер (2016)

Первым делом надо потихоньку стащить у мерзавцев гранату. Но когда я едва слышно двинулась к ним, паркетная доска под моей лапой скрипнула, и трое людей одновременно повернули в мою сторону головы.

– Бастет! – воскликнул Томас.

Не успела я отреагировать, как он достал из кармана лазер, и у моих ног легло красное пятно.

Нет! Только не это! Только не лазер!

Соблазн был очень велик, но в мозгу всплыли слова Пифагора: «Нет желаний – нет страданий». Быть свободным означает не зависеть ни от кого и ни от чего, в особенности от юркого красного зайчика.

Томас ринулся ко мне, сжимая в правой руке лазер, а в левой – огромный нож.

Красный лучик меня гипнотизировал… но образ насаженного на вертел Феликса тут же вернул меня к реальности. Я вспомнила, что Томас, помимо всего прочего, убил и моих детей, собралась с силами, бросилась к зиявшему проему входной двери и оказалась на улице.

Томас погнался за мной.

Нужно было где-то спрятаться. Да побыстрее! Я скользнула в дом, воспользовавшись отверстием для кошек, но Томас, преследовавший меня по пятам, выбил дверь ударом ноги. Теперь уже ничего не могло меня спасти от этого ужасного человека.

Я знала, что пытаться спрятаться на верхних этажах бесполезно, ведь Томас знал дом не хуже меня, и поэтому, как та маленькая мышка, что когда-то от меня убегала, я тоже бросилась в подвал. Враг не отставал. Я повернула налево, потом направо. Вот она! Я влетела в дверь подвала, которая, к счастью для меня, оказалась открытой, и ринулась вниз по лестнице. За моей спиной по-прежнему раздавались тяжелые шаги Томаса. Хотя мне повезло и электричество не работало, он где-то разыскал свечу и зажег ее. Но язычок пламени дает намного меньше света, чем лампочка. Я укрылась наверху среди картонных коробок с вином, притаилась и сжалась в комок. Мои усы прижались к щекам, а уши – к голове. Я несколько раз сжала и разжала челюсти, будто приноравливаясь половчее укусить этого урода.

Томас позвал меня тихим, доброжелательным голосом.

Зрачки мои расширились, что в царившем в подвале полумраке дало мне некоторое преимущество.

Видя, что я никак не реагирую, Томас позвал меня опять, но на этот раз уже далеко не таким приветливым тоном. А потом стал крушить все, что попадалось ему на пути.

– Бастет!

Томас в ярости стал расшвыривать мебель и другие предметы домашнего обихода, все так же потрясая в воздухе ножом.

Я же, буквально слившись с окружением, бесстрастно ждала своего часа.

Наконец, когда Томас оказался прямо передо мной, я вонзила когти прямо ему в глаза.

Он заорал и выронил нож. Я еще глубже вгрызлась в его плоть. Сражения с крысами и вороной возродили во мне древние, полузабытые инстинкты воительницы.

Томасу удалось схватить меня за лапу и со всего маху шмякнуть о стену. Не думаю, что он ослеп, но я его все же изуродовала. Я громко мяукнула, желая себя ободрить, вновь бросилась в атаку и опять вцепилась в его лицо. Я впервые дралась с человеком, тем более врукопашную, и, должна признать, одолеть его было куда труднее, чем крысу или ворону. Томас отшвырнул меня от себя. Я мягко приземлилась на лапы и запрыгнула на полку в другом углу подвала. Потом, воспользовавшись тем, что он стоял ко мне спиной, прыгнула ему на плечи и что было сил укусила за лопатку.

От боли Томас выпустил из рук свечу, упавшую на коробку со старыми тряпками, которая тут же загорелась.

Мне в голову пришли странные мысли.

Может, война, сражения и раны представляют собой некую базовую форму общения?

Может, два существа нападают друг на друга, когда не могут найти общий язык? (Здравствуй, Томас.)

Эти мысли повлекли за собой еще одну: чтобы кого-то убить, для начала надо проявить к нему какой-то интерес и попытаться до него что-то донести.