Завтрашний день кошки - Бернар Вербер (2016)

Чтобы попасть в восточный лес, Пифагор предпочел воспользоваться кольцевой автодорогой по той простой причине, что на этой широкой полоске черного асфальта, опоясывающей город, не было ни канализационных коллекторов, ни выходов из метро, ни груд мусора. Как следствие, значительно меньше был и риск нападения со стороны полчищ крыс.

Добравшись до ворот Майо, мы увидели тысячи разбитых, брошенных автомобилей.

– Когда власти забили тревогу и объявили об эпидемии чумы, людей накрыла волна паники, – объяснил мне Пифагор. – И хотя большинство из них заперлись и решили отсидеться дома, некоторые все же попытались бежать на машинах по автомагистрали А13. Первым удалось выехать беспрепятственно, но впоследствии огромные пробки полностью парализовали движение. Люди думали, что бегут навстречу жизни, но оказались в объятиях смерти. Некоторые попытались пробиться силой, расталкивая остальных, но в итоге сами оказались в ловушке.

– Раз так много людей решились бежать, у них, наверное, был свой Навуходоносор, призывавший направиться к морю.

Пифагор продолжал:

– Автомагистраль А13 вскоре тоже оказалась забитой, и проехать по ней уже было нельзя.

– И что же, по-твоему, произошло потом?

– В суматохе автомобилисты, застрявшие в своих машинах, видимо, попытались отправиться на запад пешком… Как знать, может, некоторым это даже удалось…

Мы с Пифагором побежали по крышам брошенных машин. Это снижало риск встречи с пресмыкающимися, людьми, псами или крысами. С высоты нам хорошо были видны несчастные водители, лежавшие грудью на рулях своих машин, равно как и суетившиеся вокруг них крысы.

– Теперь грызуны отведали человеческой плоти и больше ничего не боятся, – вздохнул Пифагор.

Будто в подтверждение его слов вдали послышались выстрелы. Это на фургон с людьми в оранжевых комбинезонах набросилась огромная стая крыс. Те защищались с помощью автоматов и огнеметов, но враг значительно превосходил их числом, стрекот оружия постепенно прекратился и сменился пронзительным победоносным свистом.

– Мешкать нельзя, – заявил Пифагор, – крысы еще недостаточно полакомились кошачьей плотью, чтобы считать нас своей приоритетной пищей, но в их меню мы, по-видимому, уже занимаем важное место.

Пифагор прибавил шагу, его прыжки по железным крышам эхом разносились по окрестностям. Я старалась от него не отставать, несколько раз поскользнулась и чуть не сверзилась вниз, мимоходом заметив, что грызуны внизу готовы встретить меня с распростертыми объятиями.

Нужно было сосредоточиться и внимательно смотреть, куда приземляешься после очередного прыжка.

В небе кружили вороны, вокруг нас вились тучи мошкары.

– Времени терять нельзя, – подгонял меня спутник.

Мы с Пифагором совершенно синхронно прыгали с крыши на крышу и даже дышали в такт.

Я напрягала мышцы, бросалась вперед, приземлялась и прыгала дальше. Подушечки моих лап нагрелись. Автомобилям, казалось, не было ни конца ни края. А крыс на земле становилось все больше, и их интерес к нам возрастал с каждой секундой.

Только бы не поскользнуться!

Через час непрерывных прыжков Пифагор наконец согласился устроить привал. Мы укрылись в грузовике.

Оказавшись внутри, я долго смотрела на сиамца, ощущая в душе приступ чистой любви. Но поскольку попросить его нежно меня обнять – чего в тот момент мне хотелось больше всего на свете – духу не хватило, я сказала, что хотела бы услышать продолжение истории людей и котов.

Пифагор лизнул лапку, дабы остудить горевшие подушечки, поднес ее к уху, решил, что время для этого у нас есть, и возобновил рассказ с того самого момента, на котором закончил предыдущий урок.

– Начиная примерно с 1900 года коты стали ассоциироваться уже не с колдовством, а со свободой. Черная кошка превратилась в символ анархистского движения. Сторонники этой партии изображали на своих флагах черных кошек.

– А кто такие анархисты?