Пятнадцать жизней Гарри Огаста - Клэр Норт (2014)

– Господа, – сказал я, – вероятно, вы получили приказ не вступать со мной ни в какие контакты. Так вот. Я прекрасно знаю вас обоих – ваши имена, звания, содержание ваших личных дел, ваши домашние адреса. Например, мне известно, что вы, рядовой, до сих пор живете с матерью, а у вас, сержант, в Москве жена, которую вы не видели уже три с половиной года, и дочь, чью фотографию вы носите в кармане и в столовой во время обеда с гордостью показываете всем подряд. И при этом говорите: «Вот мое сокровище». У меня к вам обоим один простой вопрос. Скажите, ваши родные знают, где вы служите и чем занимаетесь? Они ведь не должны знать об этом ровным счетом ничего. Подумайте об этом как следует – это очень важно. Всегда ли вы были достаточно осторожны в разговорах с ними? Потому что если они знают хоть что-нибудь, если им известна хоть малейшая деталь об этом объекте, они очень скоро могут оказаться здесь, на моем месте, вот на этом стуле. Ваша жена, ваша дочь, ваша мать – они не должны знать об объекте ничего. Это все, что я хотел сказать. А теперь будьте добры, вставьте иглу обратно и закрепите ее клейкой лентой, как было. Буду дальше дожидаться, когда меня начнут пытать, а потом убьют.

Вернув иглу капельницы на место, охранники покинули комнату, причем так торопились, что даже не удосужились зафиксировать иголку скотчем, как я просил.

Трудно сказать, сколько прошло времени – двадцать часов или всего два. В комнате снова появился Винсент. Сержант из той пары часовых, с которой я имел короткую беседу, остановился в дверях, настороженно глядя на меня через плечо своего начальника.

– Вы подумали? – спросил Винсент. – Решили что-нибудь?

– Конечно, решил, – небрежно ответил я. – Можете приступать. Вы будете пытать меня, а я в надежде остановить вас буду рассказывать вам всякую всячину, которая, по моему мнению, способна вас заинтересовать.

– Гарри, все может быть совершенно иначе. Назовите мне дату и место вашего рождения, и вам не причинят никакого вреда, клянусь вам.

– А вы понимаете, что в том, что мне предстоит, есть так называемая точка возврата? В какой-то момент ущерб, который будет нанесен моему телу, окажется настолько большим, что признание потеряет для меня всякий смысл. Вероятно, вы надеетесь сломать меня до того, как это произойдет.

Лицо Винсента потемнело.

– Что ж, как хотите, Гарри, – сказал он. – В том, что случится с вами дальше, будет только ваша вина. – С этими словами Винсент повернулся и вышел из комнаты.

Перед тем как сержант тоже шагнул за порог, наши с ним взгляды встретились.

– Они точно ничего не знают? – спросил я.

Сержант, не ответив, захлопнул дверь.

За меня взялись через несколько минут после ухода Винсента. К моему удивлению, пытка началась с применения химических препаратов. Сначала мне ввели какое-то вещество, парализующее диафрагму. В течение часа или около того я, обливаясь по́том, отчаянно боролся за каждый глоток воздуха, но каким-то чудом так и не задохнулся окончательно. Доза была рассчитана очень точно – Винсент воспользовался услугами настоящего профессионала. Мой палач, невысокий щуплый мужчина с аккуратно подбритыми усиками, демонстративно разложил перед собой на подносе орудия пыток так, чтобы я мог их видеть. После каждого этапа моих мучений он давал мне небольшую передышку. При этом он всякий раз негромко спрашивал меня, где и когда я родился, и с печальным видом покачивал головой, когда я отказывался отвечать. Вскоре я потерял всякий счет времени. В криках боли, которые я издавал, вероятно, не было ничего человеческого.

Сержант, стоя у порога, наблюдал за происходящим. Во время одного из коротких перерывов, когда мой мучитель решил освежиться, выпив воды, сержант подошел ко мне, пощупал мой пульс, проверил зрачки и едва слышно прошептал:

– Она знает, что я сел на поезд, идущий в Плоские Пруды, и поехал на нем до конечной станции. Это ничего?