Масонство культура и русская история Историко-критические очерки - Острецов Виктор Митрофанович (1998)

Есть что-то глубоко парадоксальное в оценке Самодержавной России большинством историков как наших, так и зарубежных. Пока в России господствовал идеологический плюрализм, пока в ней каждый человек мог придерживаться любой мировоззренческой философии, пока была, по существу, свобода печати — по крайней мере с 1905 года, и пока в ней была — с того же года многопартийная система — был «деспотизм», а Россия была «тюрьмой народов», в которой почему-то народонаселение, не только русское, быстро росло в числе, поскольку «почему-то» и женщинам хотелось рожать детей, и семьи были крепкими и надежными. Пока в стране был суд присяжных — с 1864 года, и судьи были независимы — в России был «деспотизм» и «правовой беспредел». Пока Россия быстро шла в хозяйственном отношении в гору и переживала с 80-х годов XIX века промышленный бум — Россия была «страной отсталой» и чуть ли не «колонией Запада». Пока в России было местное самоуправление — земство до уездного уровня, а затем и Государственная Дума с мощной оппозицией, воистину непримиримой — «в России не было демократии». Пока жители России не знали самого значения слов «очередь», «талоны на продукты» и «достать» и всё могли купить в. магазине — «в России была нищета». И так далее. Как только была введена единая куцая, чисто иудейская и обязательная для всех идеология, и началось тотальное уничтожение русского провинциального мира, крестьян и тех, кто был рядом, — «началась эра свободы и процветания». Как только миллионы людей были обречены кремлевской новой властью бронштейнов и апфельбаумов из еврейских местечек на голод и вымирание — «началась эра свободы и счастья».

Как только исчезло всякое понятие о свободных выборах в местные органы власти — появилась «демократия». Причина такого отношения к царской России и, в сущности, к истории русского народа, а, следовательно, и к нему самому кажется очевидной. Русская история пишется не с позиций интересов русского народа и не глазами русского человека видится. И не понятиями живой реальности она, эта история, описывается. Ее задача, по самой ее методике — «классовой» и «объективной» во-первых, доказать и проиллюстрировать догмат «прогресса» и превосходство «всемирной культуры» и единой цивилизации над любой самобытностью, как разрушающей концепцию иудаизма о движении мира и Вселенной к Всеединству. А во-вторых, доказать, «интеллигентно» и часто по-хамски, что русский народ сам ничего толкового и умного создать не мог. Заметим сразу, что при этом всячески обходится вопрос о богатстве и неповторимости русского языка, который никакой «прогрессивный народ» и никакая «Всемирная культура» породить из себя не могли. Нужно было доказать, что без талантливого еврейского народа ничего хорошего в России произойти не может, ибо он есть локомотив «прогресса». Для конца ХIХ века и начала XX эта идея стала актуальной, а для «страны победившего пролетариата» только такая концепция истории, в которой оплевывается — «культурно», конечно, словами наукообразными — все исторически русское: от бояр, царей и князей до самой нашей святой Православной Церкви и ее святых — все это стало просто главным содержанием нового, иудейского по сущности, вероучения. Методом идейного террора.