Масонство культура и русская история Историко-критические очерки - Острецов Виктор Митрофанович (1998)

Этот коммунизм присутствовал уже в легенде, по которой вся Вселенная должна принадлежать Ордену. С одной стороны — работники, с другой — Мастера, все знающие и призванные вести строительство вперед по намеченному плану. В России же по последнему слову западных умников будут строить «новое общество». Но чтобы в нем не было мещанства, придется все время бороться с частнособственническими инстинктами. Фурье, Сен-Симон, Морелли и прочие проектисты чиновно-бюрократического строя с XVIII-XIX вв. вошли в принципиально подражательные головы либералов всех оттенков, западников и славянофилов, и обусловили в значительной степени наш сегодняшний день.

Герметизм и общественный прогресс

Мысли этих французских «братьев»

[29]ничем существенным не отличались от идей трехсотлетней давности, но в России они были приняты либеральной интеллигенцией за последнее слово европейской «науки». Все то же, что и у Мора, и у Кампанеллы, и десятков других проектистов: общие обеды, отсутствие семьи, свободные половые отношения, принудительный труд, скрашенный байками о потребности в труде, «сознательность», фаланстеры и проч.

Эти идеи по самой логике отрыва интеллигенции от Церкви неминуемо должны были привести к демоническим замыслам интеллигенту стать Демиургом. Первыми ницшеанцами на Руси можно смело считать московских «братьев» Розового Креста из новиковской когорты преобразователей Вселенной. В ХIX веке Шеллинг и Гегель, сами из числа масонов, вполне заменили поучения московских братьев по части герметики в масонских ложах. В бурлящем котле стихий одного и в мечтательном развертывании некоего Духа у другого легко можно угадать и идеи Альберта Великого, и Флюдда, и тевтонского сапожника Бёме, главного идеолога московских розенкрейцеров. Все эти каббалисты давали ту метапарадигму, ту первичную схему мышления, которая определяла миросозерцание человека. Мир превращался в геометрическую фигуру, в которой не было места живому человеку и даже камню, все становилось символом и числом, подлежащим разгадке. Фигуры легко переставляются и легко меняют очертания под легким нажимом карандаша — мгновение, и весь мир на бумаге, мир линий, кубов, шаров, треугольников — изменяется. Власть в таком мире упоительна и вовсе не обременительна для совести. Последняя просто не нужна и легко укладывается в мусорный контейнер с этикеткой «для предрассудков». Живой мир, мир красок и запахов, чувств и теплых переживаний отрицается. Признаются только чувства, общие у человека с животными. Да и сам человек со времен просвещения по сути стал двуногим животным. С отрицанием Триединого Бога под «сокращение» попало и Его творение. Это творение определили в хлев, снабдив его напоследок учебником по дарвинизму в доказательство, что «братья» были научно правы и прозорливы: еще в XVIII веке они, передовые, знали, что человек — от обезьяны. Удивительное совпадение: дед Дарвина — Эразм (1731 — 1802) — еще в середине XVIII века «открыл» эволюцию животных под воздействием внешней среды. Для такой теории ему не понадобилось никуда ездить и рыться в земле в надежде найти какую-нибудь костяшку от прародителя-обезьяны. Свое гениальное открытие он передал внуку, и тот уже оформил его «открытие» «как надо», по «науке».