Масонство культура и русская история Историко-критические очерки - Острецов Виктор Митрофанович (1998)

Кроме авторов-просветителей с Запада, все большее количество литературы. издаваемой Компанией, приходится на мистико-каббалистическую литературу и собственно масонскую, издаваемую в тайной типографии у Меньшиковой башни. Лонгинов пишет по этому поводу:

«Новые книги, появившиеся в Москве с 1779 по 1784 г. ...составили весьма значительный процент в общем количестве русских книжных новостей и внесли почти совершенно новый элемент в текущую литературу, оригинальную и переводную. Это новое явление было исключительно результатом деятельности так называемого мартинистского круга, особенно же Новикова. Толчок, данный ею, отозвался и в Петербурге: нетрудно проследить и там появление за это время книг, сходных по своему духу с теми произведениями, которые распространялись московскими мартинистами» (Лонгинов, 226). «Дружеское общество», будучи объявлено как филантропическое, получало щедрые пожертвования со стороны состоятельных москвичей и, конечно, самих членов Общества. Уже в 1783 г. на счет «братьев» воспитывалось в семинарии переводческой и педагогической до пятидесяти человек юношей. «Щедрые пожертвования, — пишет Лонгинов, — давали обильные средства для содержания на счет «Общества», этого рассадника деятелей на поприще мартинизма, из которого вышли известные впоследствии мистики и масоны» (203). Добавим — но и историки, писатели, поэты, ученые и даже митрополиты

[43].

Напрасно поэтому профессор Шварц доказывал, что его курсы лекций не были пропагандой масонства. Напрасно он приводил такой довод, что раз масонство есть тайна, то его и невозможно проповедовать. Увы, «лекции Шварца... служили истинной школой масонства». («Русский Вестник», 1864. № 8). Надо отдать должное — Шварц тратил на дела просветительские все свои средства.

Типографическая Компания издавала самые различные книги, и в том числе такие, которые подвергала критике на заседаниях своих лож в Высших градусах, как лишенные мистического начала, механически трактующие мироустройство. Так, Шварц критиковал учение, например, Гольбаха. Критические выпады делались на заседаниях «теоретического градуса соломоновых наук», к которому относились наши Розенкрейцеры, и в сторону Вольтера и Руссо. То, что было полезно для интересов Ордена в качестве начальных ступеней, на более высоких уже не могло принести пользы.

Наивно противопоставляя зачастую французскую философию, как рационалистическую немецкой иррационалистической философии, зачастую не понимают всей условности деления на рационалистическое содержание философии и иррационалистическое. Любая рациональная система мышления имеет иррациональные корни, а иррациональная система мышления на самом деле рациональная по принятому в ней стандарту.

Любое познание имеет и ту сторону, и другую. Немецкая же иррациональная философия вся целиком берет свое начало от средневековых каббалистических мистиков, как Раймонд, Луллий, Беме, которому особенно много обязаны Гегель и Шеллинг, Флюдд, Альберт Великий и другие. Все эти мистики составили идейное содержание масонства прошлого и настоящего. Здесь идейные корни социализма и либерализма. (См. «Краткая еврейская энциклопедия». Иерусалим, 1988, т.4, с. 5).

Тесная связь московских масонов-просветителей с Берлином выразилась и в том внимании, которое стали оказывать Новиков и Шварц публикациям немецко-еврейских писателей, как Мозес Мендельсон, Лессинг и другие. Видимо, из лож Германии пришла волна и сентиментализма в литературе. Чувствительные воздыхания стали с легкой руки масонов-литераторов признаком высокой добродетели (см. сб. «XVIII век», № 11).