Масонство культура и русская история Историко-критические очерки - Острецов Виктор Митрофанович (1998)

Известно, что эти странные мечты привели Федора Петровича Лубяновского в масонскую ложу, и через несколько лет его имя значится в ложе «К Мертвой голове», которая «работала» в Москве в начале XIX века. В этой ложе он «работал», кстати, вместе с Н.С. Мордвиновым, которого декабристы прочили в будущее временное правительство и который очень не любил Русь и очень любил Англию и любил сочинять конституции; здесь же мы видим и министра просвещения А.К. Разумовского (1748-1822), друга каббалиста Сен-Мартена, преподавателя Московского университета А.Х. Чеботарева, руководителей московского масонства и Ордена Розенкрейцеров, соратников Новикова — князей Трубецких, А.Ф. Лабзина, О.А. Поздеева, московского почт-директора Ф.П. Ключарева, замешанного в распространении французских прокламаций в Москве в 1812 г.

В приведенной цитате из воспоминаний Лубяновского интересна вот эта деталь: у юноши еще не обсохло молоко матери на губах, но яд невежества в интеллектуальной оболочке создавал иллюзию всезнайства, хотелось поучать других. В 1861 г. Герцен в «Колоколе» призвал университетских недоучек идти в народ, учить русских крестьян правде и истине. Чему они могли научить? Бога нет, человек от обезьяны, царя не надо. Вот и вся мудрость.

Истина конкретна. Либерализм, «дух времени», «буря перемен», «ветер свободы» — это все идеологические эвфемизмы, иносказания. Историю делают люди. и поэтому она существует. Для нас должно быть интересно, кто обеспечивал организационно этот «дух просвещения», кто финансировал, кто прикрывал опасные затеи сверху — со стороны правительства, цензуры и полиции, кто составлял планы выпуска тех или иных книг, определял их тираж и цену.

«Сразу возникает вопрос, — пишет В .И. Рабинович, — как осуществлялась пропаганда в Российской империи 90-х годов XVIII в. не только материальных основ, но и вольнодумной «философии истории», а главное. обоснованных и вытекающих из этих постулатов идеалов антицаристского «бунта»? (Рабинович В.И. Вслед Радищеву. М., 1986, с. 117).

Относительно материалистической философии вопросов не может возникнуть: сама императрица Екатерина II — и на практике, и в личной жизни — услаждалась амурами, и именно ей принадлежала инициатива пропаганды разрушительных антицерковных и антимонархических идей Дидро, Вольтера, Монтескье и прочих вольнодумцев. Именно она повела решительное наступление по совету своих западных просветителей — друзей и масонов — на русскую Церковь и полностью отобрала у нее все ее имущество, даже те вклады, которые делали люди на помин души своих близких. (См. Маккавеев П. «Религиозно-церковные воззрения имп. Екатерины II. — «Странник», 1904, т II, ч. 2).

Но Рабинович приводит и интересные факты. Например, он выяснил, что главный следователь в деле Новикова Шешковский, находился в близких отношениях к семье вольнодумцев и ростовщиков из старообрядцев Каржавиных. Он обнаружил, что Шешковский получал немалые деньги от этих оборотистых дельцов, не верящих в Бога, но твердо верящих в тот постулат, которым отец Чичикова одарил своего оборотистого, хотя и неудачливого сынка: «Копейка, копейкой-то все прошибешь!»

Непосредственные выпады против царицы, богохульство в книгах, пропускаемых в печать, проповеди социалистических идей — «все это было возможно, конечно же, лишь при странном бездействии начальника тайной канцелярии Шешковского, при невежестве такого цензора, как санкт-петербургский полицмейстер Жандр, при либерализме цензоров-профессоров Московского университета Барсова и Брянцева, при содействии Новикова, при горячей поддержке друзей» (Ук. соч., с. 118). Заметим: «при странном бездействии...» Сколько будет впереди ещё «странного».