Масонство культура и русская история Историко-критические очерки - Острецов Виктор Митрофанович (1998)

Желание узнать должно сопровождаться чувством и приводить к мистическому откровению. Первой ступени соответствуют общие науки, и Шварц поощрительно отзывается о них, полагая, что они есть приготовление человека к следующей, более высокой стадии познания. В откровении же сливаются все познания, и знание является из своего первого источника — Всеобщего Разума, мира астрального, запредельного, мира духов.

Плотские желания есть порождения естества, и потому они вполне законны, чего никак не скажешь о моральных ценностях, утверждаемых в Церкви, поскольку они есть средство к спасению, отвергаемому «естественным разумом» масонов, сосредоточенном в еврейской Торе.

Чувствительность, сентиментальность утверждают всеобщего «природного» человека, его реальность; переживания «бедной Лизы» — по природе «такой же», а по социальному положению не «такой же», невольно или вольно утверждали мысль о несправедливости всех социальных и сословных делений в обществе. Национальные и религиозные особенности стираются в чувствительном, сентиментальном мире и приобретают характер неких «предрассудков», которые губят благородных и «добродетельных» героев, и их гибель вызывает протест у читающего вне всяких его сознательных убеждений. Носителями сословных предрассудков у просветителей-идеологов выступают священники, монахи, дворяне, как у Вольтера, так и у русских сентименталистов — масонов. К 1780 годам сентиментализм постепенно овладел душою русского масона и Руссо становится кумиром наравне с Вольтером. Вольтер для начинающих, сентиментализм для более «развитых и гуманных» сердец, масонская ложа — для «ищущих истины».

Карамзин, следуя западным литературным и философским образцам, что стало привычным делом русского «культурного» общества, забывшего о своем собственном национальном содержимом, стал кумиром, как русский суррогат Руссо. «Приверженцы Карамзина составили особое закрытое общество Арзамаса, в которое принимали людей, поклявшихся в обожании Карамзина и в ненависти к Шишкову. Каждый при вступлении должен был произнести похвальное слово, сатиру или что-нибудь подобное в восхваление идола и в унижение противника». Даже через много лет один из адептов Карамзина говорил: «У меня два врага: Шишков и турки»

[8]. (Греч. Н. И. Записки о моей жизни. Спб. 1886, с. 414. Речь идет о Дашкове).

Впереди, перед утомленным взором русского вольнодумца, виднелись ядовитые испарения каббалистического мистицизма. В ложах следовали начертанному пути профессора Шварца, сподвижника Н. И. Новикова, и от рассудочного «символического» масонства шли прямым путем через экзальтацию чувств и образования в душе опустошенности к тайным упражнениям в общении с потусторонними духами и получению в алхимическом атаноре из капель человеческой крови гомункулуса. Этот гомункулус и должен был сказать всю правду о Вселенной.

Таким образом, выстраивалась масонская логика, и путь от Вольтера через чувствительность, «сентиментализм» в литературе и подражание ему в жизни вел к «символическому» масонству и далее к высотам оккультизма.

Социальным порождением каббалистического учения, явившегося средоточием учения о Вселенной, порожденной Эн-софом, Единым Сущим, безвидным и несказанным, стали утопии — проекты зловещего казарменного государства Мора, Кампанеллы, Морелли и многих других. Классическим образцом «естественной религии» пантеизма стала в своем существовании сама масонская ложа как воплощение идей просветительства. Но что такое масонская ложа, как не синагога...

Так же, как и «естественный» человек масонов и просветителей предполагал враждебность к нациям, сословиям, государствам и в конечном счете к реальному человеку со всем его духовным содержимым, так и «естественная религия» несла в себе чисто отрицательный заряд для христианской религии, для всех человеческих установлении: брака, семьи, собственности, моральных и духовных ценностей.