Горящий берег - Уилбур Смит (1985)

Эта женщина была худа, как гончая, с впалым животом, на котором под кожей проступали отдельные мышцы. А кожа даже там, где ее не касалось солнце, была не молочно-белая, а скорее желтоватая как масло.

Волосы на теле не светлые и тонкие, а густые, темные, вьющиеся. Руки и ноги — длинные и гибкие, не округлые, с ямочками на коленях и локтях. На ощупь плоть упруга, его пальцы при прикосновении не погружаются в нее, как он привык, и там, где солнце касалось ног, рук и лица, кожа Сантэн была цвета слегка намасленной древесины тика.

Ловко, но осторожно переворачивая ее на живот, он старался не думать о таких вещах, но когда увидел ее ягодицы, круглые, упругие и белые, как пара страусовых яиц, что-то в его животе перевернулось, и мыть ее он заканчивал неудержимо дрожащими руками.

Он не испытывал никакого отвращения к этой работе, это было так же естественно, как забота о ребенке. Лотар снова завернул девушку в шинель и присел рядом на корточки, внимательно разглядывая ее лицо.

Снова оказалось, что эти черты не соответствуют его прежним представлениям о женской красоте. Ореол густых кудрявых волос, темных, почти как у африканцев, черные брови слишком суровы, подбородок чересчур выпячен и упрям, и во всем лице чувствуется напористость, которую нельзя сравнить с уступчивой мягкостью других женщин. Хотя сейчас Сантэн лежала совершенно обмякнув, Лотар читал на ее лице следы больших страданий и трудностей, возможно, не меньших, чем его собственные, и, слегка коснувшись ее щеки, почувствовал, что его неудержимо, роковым образом влечет к ней, как будто они были обещаны друг другу с того первого взгляда много месяцев назад. Вдруг он резко покачал головой, сознавая собственную нелепую сентиментальность.

«Я ничего не знаю о тебе, а ты — обо мне».

Подняв голову, он виновато увидел, что ребенок отполз под копыта лошадей. С радостными криками Шаса пытался ухватить их за ноздри, когда они опускали головы, принюхиваясь к нему.

* * *

Ведя вьючную лошадь и неся ребенка, Лотар к исходу того же дня добрался до фургонов.

Сварт Хендрик и слуги побежали ему навстречу, сгорая от любопытства, и Лотар начал распоряжаться.

— Мне нужно отдельное жилище для женщины, рядом с моим. Тростниковая крыша для прохлады и брезентовые занавесы вместо стен, чтобы их можно было поднимать и впускать ветер. Все должно быть готово к ночи.

Он уложил Сантэн на свою койку и снова вымыл ее, прежде чем переодеть в длинную ночную рубашку, которую передала Анна.

Сантэн по-прежнему была без сознания, хотя один раз открыла глаза. Взгляд ее был плавающим, туманным, и она пробормотала по-французски что-то, чего он не понял.

Он сказал:

— Ты в безопасности. Мы друзья.

Ее зрачки реагировали на свет; он знал, что это обнадеживающий признак, но вот веки снова сомкнулись, она погрузилась в беспамятство или сон, и он постарался не тревожить ее.

Получив доступ к своей аптечке, Лотар сменил повязки на ее ранах, обильно смазав их бальзамом — излюбленным средством от всех болезней, унаследованным от матери.

Ребенок тем временем снова проголодался и во всеуслышание заявлял об этом. В стаде Лотара была молочная коза. Он посадил Шасу на колени и накормил разведенным козьим молоком. Потом попробовал заставить Сантэн выпить теплого супа, но она слабо сопротивлялась и едва не подавилась. Он отнес ее в сооруженную слугами хижину, уложил на койку из перекрещенных сыромятных ремней с тюфяком из шкуры и укрыл свежими одеялами. Ребенка Лотар положил рядом с ней и ночью несколько раз в тревоге просыпался и заходил к ним.

Уже под утро он крепко уснул и почти сразу проснулся.

— Что случилось?

Он инстинктивно схватился за ружье.

— Пошли быстрей! — прошептал ему на ухо Сварт Хендрик. — Скот тревожится. Я подумал, что это может быть лев.

— Что случилось, парень? — раздраженно спросил Лотар. — Выкладывай.