Горящий берег - Уилбур Смит (1985)

В солнечных лучах он казался огромным, потому что тревожно вздыбил шерсть и высоко поднял на толстой мощной шее темную голову с тяжелыми спиральными рогами. Самец высотой три фута в плечах и почти двести фунтов весом, грудь и бока покрыты тонким рисунком, светлым, как мел на фоне темной красновато-коричневой почвы. Великолепное животное, стремительное и опасное, рога острые, как пики, и могут вспороть человеку живот или разорвать бедренную артерию. Самец шел прямо на Шона.

Шон выстрелил; он был так близко, что заряд дроби кучно ударил в грудь и прорвал ее до легких и сердца.

Зверь упал, дергаясь и блея, его острые копыта вспахивали каменистую почву, когда он съезжал вниз по холму.

— Я свалил его! — закричал Шон, выскакивая из укрытия. — Попал с первого выстрела! Гарри, Гарри, я его свалил, свалил!

Снизу по жесткой золотистой траве бежали Гарри и собака. Это было соревнование: кто первый доберется до умирающего животного. Шон нес дробовик. Второй ствол был по-прежнему заряжен, курок снят с предохранителя; из-под ноги у Шона вывернулся камень, и мальчик упал. Ружье вылетело у него из рук. Шон ударился о землю плечом. Второй ствол оглушительно выстрелил.

Когда Шон поднялся, Гарри сидел рядом с мертвой антилопой и стонал. Весь заряд дроби, почти в упор, попал ему в ногу, чуть ниже колена: красными полосами свисала плоть, торчали белые осколки кости, кровь била ярким на солнце фонтаном.

«Бедняга Гарри, — подумал Шон, — теперь он одинокий одноногий старик-калека».

Женщина, которой Шон сделал ребенка и на которой Гарри женился раньше, чем она родила Майкла, в конце концов сошла с ума от ненависти и горечи и погибла в пожаре, который разожгла сама.

Теперь ушел и Майкл, и у Гарри не осталось ничего, кроме его книг и рукописей.

«Я пошлю ему эту умную цветущую девушку и ее нерожденного младенца. — Решение принесло Шону огромное облегчение. — Так я хоть немного заглажу свою вину перед ним. Пошлю ему родного внука — внука, которого сам любил бы и хотел бы воспитать; это будет частичное возмещение».

Он отвернулся от карты и быстро захромал туда, где ждала девушка.

При его приближении она встала и спокойно ждала, сложив руки перед собой. Шон видел в ее темных глазах тревогу и страх отвержения; она ждала его решения, и ее губы дрожали.

Он закрыл за собой дверь, подошел к ней, взял в свои волосатые лапы ее маленькие руки, наклонился и поцеловал. Борода генерала оцарапала ее мягкую щеку, но Сантэн облегченно вздохнула и обняла его обеими руками.

— Простите, моя дорогая, — сказал он. — Вы застали меня врасплох. Мне нужно было привыкнуть к этой мысли.

Шон обнял ее, но очень осторожно, потому что загадка беременности принадлежала к тем очень немногим вещам, которые пугали Шона и лишали решительности.

Потом он снова усадил ее в кресло.

— Я смогу поехать в Африку?

Она улыбалась, хотя в углах глаз дрожали слезы.

— Да, конечно, теперь это ваш дом: что касается меня, вы жена Майкла. Ваше место в Африке.

— Я так счастлива, — негромко сказала она, но это было не просто счастье. Ощущение безопасности и защищенности, аура власти и силы, исходящая от этого человека, теперь прикрывали ее, как щитом.

— Вы жена Майкла, — сказал он, признавая то, во что верила она сама. Его признание превратило эту веру в факт.

— Вот что я сделаю. Немецкие подводные лодки топят наши корабли. Самый безопасный способ для вас добраться домой — отплыть на госпитальном судне, который уйдет из порта во Французском проливе.

— А как Анна? — торопливо спросила Сантэн.

— Да, конечно, она должна отправиться с вами. Я договорюсь и об этом. Вы обе поплывете сестрами милосердия, и, боюсь, вам придется отрабатывать свой проезд.

Сантэн энергично кивнула.

— Отец Майкла, мой брат Гаррик Кортни… — начал Шон.