Капитан Немо - Жюль Верн (2015)

Все вокруг, берега, прибрежные льдины, вода были населены морскими млекопитающими. И я невольно искал глазами старого Протея, мифологического Пастуха Нептуновых стад! Больше всего тут было тюленей. Они располагались группами: самцы заботливо оберегали свое семейство, самки кормили детенышей, подростки резвились в отдалении. Тюлени с трудом передвигаются по земле короткими неуклюжими скачками, путем мускульных сокращений тела, причем они беспомощно хлопают своими плохо развитыми плавниками, которые у их сородича ламантина образуют настоящее предплечье. Должно сказать, что в воде, их родной стихии, эти животные с гибким позвоночником, узким тазом, гладкой короткой шерстью и перепончатой лапой плавают превосходно. На воде и выползая для отдыха на сушу, тюлени принимают грациозные позы. Недаром древние за кроткое выражение их прекрасных бархатистых глаз и милые позы, поэтизируя этих животных, превратили их в мифологических тритонов и сирен.

Я обратил внимание Конселя, как сильно развиты у этих смышленых животных мозговые полушария. Ни у одного млекопитающего, кроме человека, нет такого количества мозгового вещества. Поэтому-то тюлени хорошо поддаются дрессировке; они легко становятся ручными; и я согласен с теми натуралистами, которые считают, что, если их хорошенько выдрессировать, они могли бы принести значительную пользу в рыбной ловле и морской охоте, играя роль охотничьих собак.

Большинство тюленей спало на прибрежных камнях и на песке. Между обыкновенными тюленями без внешнего уха, – чем они отличаются от сивучей, у которых ухо выступает наружу, – я наблюдал некоторые разновидности стеноринхов длиною в три метра, с белой шерстью, головою бульдога с десятью зубами в каждой челюсти, причем в верхней и нижней челюсти имеется по четыре резца и по два больших клыка в форме лилии. Между тюленями попадались морские слоны, похожие на тюленей, с коротким и подвижным хоботом, гиганты своего рода, которые при объеме в двадцать футов достигают в длину десяти метров. При нашем появлении они даже не шевельнулись.

– А эти животные опасны? – спросил меня Консель.

– Нет, не опасны, если их не трогают, – отвечал я – Но когда тюлень защищает своего детеныша, он страшен. Бывает, что он разносит в щепы рыбачье судно.

– Животное вправе так поступать, – заметил Консель.

– Не спорю.

Мы прошли еще две мили. Но тут нам преградил путь скалистый мыс, защищавший бухту от южных ветров. Скалы отвесно выступали над морем, и пенистые волны прибоя разбивались об их подножие. По ту сторону мыса слышалось грозное мычание, как будто там паслось целое стадо жвачных животных.

– Ба! – сказал Консель. – Быки дают концерт!

– Ошибаешься! Концерт дают моржи.

– Дерутся?

– Дерутся или играют.

– С позволения господина профессора, надо бы на них взглянуть.

– Надо взглянуть, Консель!

И вот мы снова шагаем вдоль черных базальтовых скал, под грохот обвалов, по скользким обледенелым камням. Не один раз я падал и отбивал себе бока. Консель, более осторожный или более твердый на ногах, не спотыкался и, поднимая меня, приговаривал:

– Если бы господин профессор потрудился пошире расставлять ноги, ему легче было бы удерживать равновесие.

Взобравшись на гребень мыса, я увидел перед собой обширную снежную равнину, испещренную темными тушами моржей. Животные играли. Мычание их было выражением радости, а не гнева.