Капитан Немо - Жюль Верн (2015)

Капитан Немо вернулся на борт. Мы бродили до пяти часов по берегу, наблюдали, беседовали, классифицировали. Ничего любопытного нам не удалось найти, если не считать яйца пингвина, примечательного своей величиной. Любитель редкостей, не задумываясь, дал бы за него тысячу франков. Окрашенное в синий цвет, исчерченное какими-то похожими на иероглифы знаками, оно представляло собой забавную редкость. Я вручил яйцо Конселю, и тот благополучно доставил его, как драгоценную китайскую вазу, на борт «Наутилуса».

Я поместил это редкостное яйцо в одну из витрин музея. Затем мы поужинали с большим аппетитом. На ужин была подана тюленья печенка, по вкусу напоминавшая свежее свиное сало. Поужинав, я лег спать, не забыв, как индусы, призвать на себя милость лучезарного светила.

На следующий день, 21 марта, в пять часов утра я поднялся на палубу. Капитан Немо был уже там.

– Погода немного проясняется, – сказал он. – Надежда есть. После завтрака сойдем на берег. Выберем удобный пункт для наблюдений.

Когда все было условлено, я пошел к Неду Ленду. Мне хотелось взять его с собой. Несмотря на уговоры, упрямый канадец отказался. Я заметил, что его хандра и раздражительность увеличиваются день ото дня. Впрочем, при данной ситуации меня не очень огорчило его упрямство. На берегу было слишком много тюленей, и не следовало подвергать напрасному искушению нашего неисправимого рыболова!

Позавтракав, я поехал на берег. «Наутилус» за ночь прошел еще несколько миль. Он стоял теперь в открытом море, на расстоянии целой мили от берега, над которым господствовал горный пик, взметнувшийся в высоту четырехсот – пятисот метров. В шлюпке, кроме меня, находился капитан Немо, два человека из экипажа и несложные приборы: хронометр, зрительная труба и барометр.

В то время как мы плыли к берегу, нам встретилось множество китов, принадлежащих к трем основным видам, населяющим южные моря: обыкновенный, или гладкий кит англичан, лишенный спинного плавника, кит-горбач, со складчатым брюхом, с широкими, белесыми плавниками, напоминающими крылья, что, однако, не делает его пернатым, и финвал, коричневато-желтый, самый подвижной из китообразных. Это могучее животное слышно издалека, когда оно выбрасывает в высоту столбы воздуха и пара, напоминавшие клубы дыма. Целые стада млекопитающих резвились в спокойных водах, и я понял, что бассейн антарктического полюса служит убежищем китообразным, которых так безжалостно истребляют.

Я приметил также и длинные белесые цепочки сальп из оболочниковых и качавшихся на гребнях волн больших медуз.

В девять часов мы пристали к берегу. Небо прояснилось. Облака уносились на юг. Холодные воды сбросили с себя пелену тумана. Капитан Немо направился прямо к вершине горы, облюбованной им для своей обсерватории. Крутой подъем по острым обломкам лавы и пемзы, в атмосфере, пропитанной сернистыми испарениями из трещин в горах вулканического происхождения, был тягостен. И хотя капитан, казалось, отвык ходить по земле, он взбирался по самым отвесным скалам с ловкостью, которой позавидовал бы охотник за пиренейскими сернами. Я едва поспевал за ним.

Мы два часа взбирались на вершину горы по уступам скал из порфира и базальта. С той высоты, где мы стояли, взор обнимал открытое море по самую линию горизонта, резко обозначенную с северной стороны кромкой сплошных льдов. У наших ног расстилалась, ослепляя своей белизной, снежная равнина. А над нами сияла безоблачная лазурь небес! Как огненный шар, наполовину срезанный лезвием горизонта, на севере показался солнечный диск! Из водных глубин возникали сотни великолепных фонтанов. Вдали – «Наутилус», точно уснувший кит. А позади нас, к югу и востоку, – необозримая земля, хаотическое нагромождение скал и льдов!

Взобравшись на вершину горного пика, капитан Немо тщательно измерил с помощью барометра его высоту над уровнем моря, чтобы в дальнейшем на основании этих данных корректировать свои наблюдения.