Капитан Немо - Жюль Верн (2015)

И все же благодаря энергии и расторопности скотопромышленника удавалось преодолевать эти всё снова и снова возникающие трудности. Он шел вперед миля за милей. Равнины, леса, горы оставались позади. Но ему приходилось присоединить к энергии и расторопности еще нечто большее – ничем не сокрушимое терпение, которого должно было хватить не на часы, не на дни, а на целые недели, уходившие на переправы через реки. Здесь препятствием является не непроходимость водного пути, а только упрямство стада, не желающего переходить реки – быки, хлебнув воды, поворачивают назад; бараны, боясь воды, разбегаются в разные стороны. Надо ждать ночи, чтобы снова попытаться загнать стадо в реку. Попытка не удается. Баранов бросают в воду силой, но овцы не решаются следовать за ними. Пробуют в течение нескольких дней томить скот жаждой, но и это ни к чему не приводит. Переправляют на противоположный берег ягнят в надежде, что матери, услышав их крики, бросятся к ним. Но ягнята блеют, а матери не двигаются с места. Такое положение длится иногда целый месяц, и скотопромышленник не знает, что ему делать со своей блеющей, ржущей и мычащей армией. Вдруг в один прекрасный день без всякой видимой причины, словно по какому-то капризу, часть стада начинает переходить реку, и тут возникает новая трудность – помешать животным беспорядочно бросаться в воду, так как при этом они сбиваются в кучу и многие из них, попав в стремнины, тонут.

Вот что рассказал нашим путешественникам Сэм Митчель. Во время его рассказа большая часть стада прошла мимо в полном порядке, и скотопромышленник должен был поторопиться снова стать во главе своей армии, чтобы иметь возможность выбирать лучшие пастбища. Он простился с Гленарваном и его спутниками. Все крепко пожали ему руку. Затем он вскочил на прекрасного туземного коня, которого держал под уздцы один из погонщиков, и через несколько мгновений уже исчез в облаке пыли.

Колымага снова двинулась в путь и остановилась только вечером у подошвы горы Тальбот. На привале Паганель весьма уместно напомнил о том, что было 25 декабря, день рождеств а – праздник, столь чтимый в английских семьях. Но мистер Олбинет также не забыл этого: в палатке был сервирован вкусный ужин, заслуживший горячую похвалу всех присутствующих. И в самом деле, мистер Олбинет превзошел самого себя: он умудрился приготовить из имевшихся запасов ряд европейских блюд, которые не часто можно получить в пустынях Австралии. На этом достопримечательном ужине были поданы оленья ветчина, солонина, копченая семга, пирог из ячменной и овсяной муки, чай в неограниченном количестве, виски в изобилии и несколько бутылок портвейна. Можно было в самом деле вообразить себя в столовой замка Малькольм, среди гор Шотландии.

Действительно, на этом пиршестве было все, начиная от имбирного супа и кончая печеньем на десерт. Паганель счел нужным еще пополнить десерт плодами дикого апельсинового дерева, росшего у подножия соседнего холма. Надо признаться, апельсины эти были довольно-таки безвкусны, а раздавленные семечки их обжигали рот, словно кайенский перец. Географ же, видимо из научной добросовестности, так наелся этими апельсинами, что сжег себе нёбо и оказался не в состоянии отвечать на многочисленные вопросы майора относительно особенностей австралийских пустынь.

На следующий день, 26 декабря, не произошло ничего, о чем стоило бы рассказать. На пути попались истоки реки Нортон, а позднее – наполовину пересохшая река Мекензи. Погода стояла прекрасная, не слишком жаркая. Дул южный ветер, приносящий здесь прохладу, подобно тому как это делает северный ветер в Северном полушарии. Паганель обратил на это внимание своего юного приятеля Роберта Гранта.

– Это очень благоприятно для нас, – прибавил он, – ибо в Южном полушарии в среднем более жарко, чем в Северном.

– А почему? – спросил мальчик.

– Почему, Роберт? Разве ты никогда не слыхал о том, что Земля зимой ближе к Солнцу?

– Слыхал, господин Паганель.