Капитан Немо - Жюль Верн (2015)

Гленарван и боцман вернулись к колымаге. Отсюда отряд направился к тому месту, где дорога к Люкноускому перевалу входила в узкий, извилистый проход, пересекавший горную цепь. Начался трудный подъем. Не раз пришлось путешественницам выходить из колымаги, а их спутникам – спешиваться. Приходилось поддерживать тяжелую колымагу, подталкивать ее, удерживать на опасных спусках, распрягать быков на крутых поворотах, подкладывать клинья под колеса, когда колымага начинала катиться назад. Не раз Айртон должен был прибегать к помощи лошадей, и без того утомленных подъемом.

Была ли тут виной чрезвычайная усталость или что-либо другое, но в этот день одна из лошадей пала. Она вдруг рухнула на землю, хотя ничто перед тем не указывало на возможность такого несчастного случая. Это была лошадь Мюльреди. Когда тот хотел поднять ее, она оказалась мертвой.

Айртон подошел и стал осматривать лежавшее на земле животное. Видимо, он совершенно не мог понять, отчего произошла эта мгновенная смерть.

– Должно быть, у этой лошади лопнул какой-нибудь сосуд, – сказал Гленарван.

– Очевидно, так, – отозвался Айртон.

– Садись на мою лошадь, Мюльреди, – обратился Гленарван к матросу, – а я поеду с женой в колымаге.

Мюльреди повиновался, и маленький отряд, бросив труп лошади на съедение воронам, продолжал свой утомительный подъем.

Цепь Австралийских Альп не очень широка: проходы, пересекающие ее, не достигают и восьми миль длины. Поэтому если проход, которого придерживался Айртон, действительно шел к восточному склону, то двумя сутками позже маленький отряд должен был бы оказаться по ту сторону хребта, а там уже до самого моря не могло встретиться никаких непреодолимых препятствий и трудностей.

Днем 10 января путешественники добрались до наивысшего места перевала, на высоте двух тысяч футов. Они очутились на плоскогорье, откуда открывался широкий вид: на севере сияли спокойные воды озера Омео, усыпанного водяными птицами, а за ним расстилались необъятные равнины Мёррея; к югу же тянулись зеленеющие пространства Джинсленда – его золотоносные земли, высокие леса. Весь этот край производил впечатление девственного, первобытного. Здесь природа еще владычествовала над своими творениями – над водами рек, над огромными деревьями, незнакомыми еще с топором, и скваттеры, пока, правда, редко там встречавшиеся, не решались вступать с ней в борьбу. Казалось, что Альпы эти отделяют друг от друга два совершенно различных края, причем один из них еще сохранил свою первобытную дикость. Как раз в это время заходило солнце, и его лучи, прорываясь сквозь мрачные облака, оживляли краски округа Мёррей.

А Джинсленд, заслоненный горами, уже терялся в смутной мгле. Во всей заальпийской области, казалось, наступала преждевременная ночь. На зрителей, стоявших между этими так резко отличавшимися друг от друга областями, подобный контраст произвел сильное впечатление, и они с некоторым волнением смотрели на простиравшийся перед ними почти неведомый край, через который им предстояло пробираться до самой границы провинции Виктория.

Здесь же, на плоскогорье, был разбит лагерь. На следующее утро начали спускаться. Спускались довольно быстро. Вдруг на путешественников обрушился град необыкновенной силы и принудил их забиться под скалы. Это были даже не градины, а настоящие ледяные пластинки величиной с ладонь, летевшие из грозовых туч с такой силой, словно они были выпущены из пращи. И несколько основательных ушибов убедили Паганеля и Роберта в необходимости поскорее укрыться под скалы. Колымагу в нескольких местах изрешетило. Против ударов таких острых ледяшек не устояли бы и крыши домов. Некоторые градины врезались даже в стволы деревьев. Из опасения быть убитыми этим неслыханным градом приходилось ждать его окончания. Длился он с час, а затем маленький отряд снова двинулся в путь по отлогим каменистым тропам, скользким от таявшего града.