Скиталец - Бернард Корнуэлл (2002)

На следующий день крайне обеспокоенный граф бросил на мятежный манор все свои силы. Его люди изготовили габионы – плетеные ивовые клети, наполненные землей и камнями, – и вознамерились засыпать ими ров, преодолеть его и взять штурмом неприятельские ворота. И это, окажись они по ту сторону рва, было бы не так уж сложно, ибо подъемный мост, перекрывавший в поднятом состоянии арочный проем, убрали еще в начале осады и теперь вход преграждал лишь низкий каменный завал.

Советники графа говорили ему, что габионов изготовлено недостаточно, что ров оказался глубже, чем думали поначалу, что Венера на подъеме, а Марс в упадке, – одним словом, ему следует подождать, когда звезды станут к нему благосклонны, а гарнизон защитников еще более оголодает и будет в более отчаянном положении. Однако взбешенный граф, несмотря на все предостережения, приказал начать штурм, и его люди сделали все возможное. Пока они катили габионы ко рву, им ничто не грозило, ибо наполненные землей корзины надежно защищали от арбалетных стрел. Но едва габионы полетели в ров, шестеро укрывавшихся за завалом, возведенным на месте подъемного моста, арбалетчиков мессира Гийома получили возможность стрелять в нападавших. У графа имелись собственные арбалетчики, которых прикрывали люди с павезами – огромными, в рост человека, подставными щитами, – но вот те, кто сбросил в ров габионы, остались без прикрытия, и восемь человек погибли, прежде чем остальные сообразили, что ров действительно слишком глубок, а габионов и правда недостаточно. Два щитоносца и арбалетчик получили серьезные ранения, и лишь после этого граф признал, что впустую теряет время, и отозвал атакующих назад. Потом он проклял мессира Гийома и напился.

А вот у Томаса с Робби все было в порядке. На следующий день после взрыва в церкви Томас подстрелил оленя. День спустя Дуглас, приметив у живой изгороди мертвого зайца, решил подобрать его и обнаружил там силки, установленные, видимо, кем-то из бывших арендаторов мессира Гийома – то ли сбежавших, то ли убитых. Робби промыл силки в реке, установил у другой живой изгороди и уже наутро вынул оттуда добычу.

Друзья не осмеливались спать на одном и том же месте две ночи подряд, но кругом было полно разоренных ферм, так что с этим затруднений не возникало. Бо́льшую часть следующей недели они провели южнее Эвека, где долины были глубже, холмы круче, а леса гуще. Прятаться там не составляло труда, а потому юноши начали осуществлять свой замысел, превращая осаду в кошмар для графа и его подручных.

В лагере осаждавших начали рассказывать истории о высоком, одетом в черное человеке на бледном коне, чье появление всегда влекло за собой чью-то смерть. Причиной смерти была длинная английская стрела, однако у всадника не имелось никакого лука, только посох, увенчанный черепом оленя. Все, разумеется, прекрасно знали, кто имеет обыкновение разъезжать на коне бледном и что означает череп на шесте. Мужчины, видевшие всадника, делились впечатлениями с женщинами, те бежали со своими страхами к капеллану, а капеллан – к графу. Граф объявлял все россказни о черном всаднике бредом, но от трупов ему было не отмахнуться. Четыре брата, прибывшие из далекого Лиона и поступившие к нему на службу, чтобы заработать деньги, собрали свои пожитки и уехали. Остальные пригрозили, что последуют их примеру. Лагерь под Эвеком облюбовала Смерть.

Капеллан графа, заявив, что люди поддались наваждению, лично отправился на юг, в опасную зону, где долго распевал молитвы, кропя все вокруг святой водой. Поскольку ничего дурного с ним не случилось, граф объявил Смерть на бледном коне выдумкой, а всех, кто верит в эту выдумку, назвал дураками, однако уже на следующий день потерял еще двух человек. Правда, на сей раз не к югу, а к востоку от лагеря.