Скиталец - Бернард Корнуэлл (2002)

– Он и был тебе другом, пока у тебя имелись земли и деньги, – буркнул моряк, – но есть ли они у тебя теперь?

Мессир Гийом призадумался, а потом спросил:

– Раз так, то почему ты мне помогаешь?

– Потому что я дурак, – добродушно пробасил Виллеруа. – К тому же ты чертовски хорошо мне заплатишь.

Д’Эвек хмыкнул, оценив этот трюизм, и, помолчав, заметил:

– Это едва ли, если мы уплывем не в том направлении.

– Нынче нам всякое направление подходит, ежели оно уведет нас подальше от «Святого Духа». Так что будем плыть по ветру и держать курс на запад.

На запад они плыли весь оставшийся день. Им удалось набрать неплохую скорость, но «Святой Дух» по-прежнему медленно, но неуклонно сокращал разрыв.

Утром он был всего лишь размытым пятном на горизонте, к полудню Томас уже разглядел маленькую платформу на верхушке его мачты, где, как говорил ему Виллеруа, должны занять свои места арбалетчики, а во второй половине дня весь корабль был виден как на ладони.

А восточный ветер все усиливался, принося с собой холод и вспенивая верхушки волн белыми лентами. Мессир Гийом предложил двигаться на север, хоть бы и до самого английского побережья, но Виллеруа заявил, что не знает той береговой линии и не уверен, что сможет найти там укрытие, если погода испортится.

– А в это время года она может меняться так же быстро, как настроение женщины, – добавил моряк, и тут, словно в подтверждение его слов, на них обрушился шквал с дождем и мокрым снегом. Скорость упала, видимость снизилась до нескольких ярдов.

Мессир Гийом снова начал настаивать на северном направлении, предлагая повернуть, пока из-за слякотного шквала корабль не виден преследователям, но Виллеруа упрямо отказывался, и Томас догадался, что здоровяк боялся угодить в руки англичан, корабли которых никогда не упускали случая захватить французское судно.

Очередной шквал обрушился на них с грохотом и воем. Дождевые капли отскакивали от палубы на высоту ладони, мокрый снег налип с восточной стороны каждого фала и шкота. Виллеруа опасался, что парус треснет, но не решался укоротить парусину, потому что после каждого такого порыва «Святой Дух» опять появлялся на виду и причем всякий раз оказывался чуть ближе.

– Хорошее судно, – нехотя признал капитан, – а Лапуйе знает свое дело.

Однако короткий зимний день близился к концу, а ночь сулила «Пятидесятнице» возможность ускользнуть. Преследователи понимали это и, должно быть, молились, чтобы их кораблю было даровано еще чуть-чуть скорости. Они сокращали разрыв дюйм за дюймом, однако «Пятидесятница» пока еще оставалась впереди. Теперь суши уже не было видно. Среди бурлящего, темнеющего океана остались лишь два корабля, но когда их уже почти окутала тьма, ее вдруг прочертила пущенная с носа «Святого Духа» огненная стрела. Это был выстрел из арбалета. Пламя озарило ночь, взмыв дугой и погрузившись в воду позади «Пятидесятницы».

– Пошли ему стрелу в ответ, – прорычал мессир Гийом.

– Слишком далеко, – сказал Томас.

Хороший арбалет всегда превосходит тисовый лук по дальнобойности, хотя за то время, которое требуется, чтобы перезарядить арбалет, толковый английский лучник выпустит с полдюжины стрел. Другое дело, что сгущавшаяся тьма мешала Томасу целиться, а позволить себе тратить стрелы попусту он не мог. Ему оставалось лишь ждать и наблюдать за полетом второй огненной стрелы, которая, озарив облака, тоже упала в воду.

– А хреново они летают, эти лучины, – пробормотал Скит.

– Что, Уилл? – спросил Томас, который плохо его расслышал.

– Они оборачивают стрелу просмоленной тканью, а это замедляет полет. Ты когда-нибудь пускал огненную стрелу, Том?

– Никогда.

– Считай, в таких случаях ты теряешь пятьдесят шагов в расстоянии, – промолвил Скит, глядя, как еще одна стрела падает в море, – а уж о меткости тут и говорить не приходится.

– Эта, однако, упала ближе, – проворчал мессир Гийом.