Скиталец - Бернард Корнуэлл (2002)

Однако Бернар де Тайллебур изранил не только тело Томаса, но и его душу, а эти невидимые раны заживали гораздо хуже. Но однажды в темную весеннюю ночь, когда на востоке вспыхивала молния, к нему в мансарду поднялась Жанетта. Она вышла от Томаса, только когда городские петухи поприветствовали новый рассвет, и если Мордехай и понял, отчего на следующий день Томас улыбался, то не подал виду, хотя и отметил, что с того дня лучник пошел на поправку особенно быстро.

С тех пор Томас и Жанетта разговаривали каждую ночь. Он рассказал ей о Шарле и о выражении лица мальчика, когда Томас упомянул его мать. Молодая графиня хотела знать все подробности, ибо очень боялась, что сын забыл ее, и Томас постарался убедить Жанетту, что, услышав о маме, малыш чуть не заплакал.

– Ты сказал Шарлю, что я люблю его? – спросила она.

– Да, – ответил Томас.

Жанетта молча лежала рядом, вся в слезах. Хуктон пытался ее успокоить, но она лишь качала головой, оставаясь безутешной.

– Прости, – сказал он.

– Ты сделал, что мог, – вздохнула Жанетта.

Гадая, как враг мог прознать о вылазке Томаса, она уверенно заявила:

– Здесь определенно не обошлось без Бела. Проклятый крючкотвор состоит в переписке с Карлом Блуа, а этот ужасный человек… как ты его называл? épouvantail?

– Пугало, что ли?

– Да, точно, – подтвердила Жанетта, – l’épouvantail. Он как раз водит дружбу с Бела.

– Пугало общается со стряпчим? – удивился Томас.

– Так он у него поселился. – Она помолчала. – Почему этот Пугало вообще остался в городе? Другие наемники ускользнули, чтобы наняться на нормальную службу. Никто не желает оставаться здесь и ждать, пока их разгромит Карл Блуа.

– Пугало не может вернуться домой, – пояснил Томас, – потому что у него слишком много долгов. Кредиторы не тронут его, пока он находится на королевской службе.

– Но почему он выбрал Ла-Рош-Дерьен?

– Потому что я здесь. Он думает, что я могу привести его к сокровищу.

– Граалю?

– Про Грааль он не знает, – сказал Томас.

Однако Хуктон ошибался, ибо на следующий день, когда он был один на ветряной мельнице и выпускал стрелы по палке, установленной на расстоянии ста пятидесяти шагов, из городских ворот выехал со своими шестью ратниками Пугало. Они свернули на дорогу, проехали через проем в живой изгороди и пришпорили коней, направляясь по пологому склону к мельнице. Все, кроме вооруженного шипастой булавой Попрошайки, в сравнении с которым его лошадь казалась пони, были в кольчугах.

Сэр Джеффри остановил коня недалеко от Томаса, который, не обращая на него внимания, выпустил стрелу, задевшую палку. Пугало развернул кольца своего кнута, так что кончик его хлестнул землю, и окликнул лучника:

– Эй, ты! А ну-ка, посмотри на меня!

Томас упорно не обращал на всадников внимания. Он вынул стрелу из мешка, наложил ее на тетиву и тут заметил змеящийся кнут, направленный в его сторону.

Металлический кончик кнута коснулся его волос, но не причинил вреда.

– Я сказал – посмотри на меня! – рявкнул сэр Джеффри.

– Ты хочешь получить в глаз стрелу? – осведомился Томас.

Пугало подался вперед, его багровое лицо исказила гримаса ярости.

– Ты – лучник, – злобно произнес он, указывая на Томаса рукоятью кнута, – а я – рыцарь. Если я разделаюсь с тобой, то ни один суд меня не осудит.

– А если я всажу тебе в глаз стрелу, – ответил Томас, – дьявол поблагодарит меня за то, что я послал ему компанию.

Попрошайка со злобным рыком направил коня вперед, но Пугало знаком отозвал верзилу назад.

– Я знаю, чего ты хочешь, – сказал он Томасу.

Лучник оттянул тетиву назад, инстинктивно сделав поправку на слабый ветерок, колыхавший луговую траву, и выпустил стрелу в палку. После этого он заметил сэру Джеффри:

– Ну, это вряд ли.