Скиталец - Бернард Корнуэлл (2002)

Разбрасывая сапогами уголья, юноша пробежал по остаткам горящей палатки, обогнул дымящуюся жаровню, чуть не споткнулся о раненого, которого рвало в перевернутый шлем, и помчался по проулку между мастерскими оружейников. Там на траве валялись наковальни, мехи, молоты, клещи и бочонки, полные заклепок и кольчужных колец. Путь ему, пошатываясь, преградил какой-то человек в кузнечном фартуке, с кровоточащей раной на голове. Томас оттолкнул его в сторону и устремился к черно-желтому штандарту, по-прежнему реявшему у горящей палатки лорда Ронселета.

– Жанетта! – крикнул он. – Ты здесь?

Оказывается, графиню захватили в плен. Здоровенный детина прижал ее спиной к вороту осадной машины, стоявшей за палаткой Ронселета. Услышав крики Томаса, он оглянулся со злорадной ухмылкой. Это был Попрошайка, великан с дремучей бородой и гнилыми зубами. Жанетта попыталась вырваться, и он встряхнул ее, как мешок.

– Держи ее, Попрошайка! – крикнул сэр Джеффри Карр. – Держи эту суку крепче!

– Милашка никуда не денется, – ответил Попрошайка, – куда ей деться, крошке? – Он попытался стащить с женщины кольчугу, но она оказалась слишком тяжелой и громоздкой, да к тому же Жанетта яростно отбивалась.

Безоружный Ронселет сидел на раме «Пращи». На лице его красовалась красная отметина, след недавнего удара, а над ним со своими пятью ратниками стоял сэр Джеффри Карр.

– Это мой пленник, – заявил Пугало, с вызовом глядя на Томаса.

– Неправда, – возразил Томас, – это мы его захватили.

– Послушай, малый, – сказал Пугало все еще заплетающимся от выпивки языком. – Я рыцарь, а ты дерьмо. Ты меня понял? – Слегка пошатнувшись, он сделал шаг к Томасу. – Я рыцарь, – прорычал он снова, уже громче, – а ты никто, пустое место!

Его багровая, ярко освещенная огнем физиономия скривилась в презрительной усмешке.

– Пустое место! – проорал Пугало еще раз и обернулся убедиться, что его люди надежно стерегут Ронселета.

Такой богатый пленник мог разрешить все проблемы сэра Джеффри, и тот был исполнен решимости удержать француза для себя и получить с него выкуп.

– Красотка не может взять пленника себе, – заявил он, указав мечом на Жанетту, – потому что у нее сиськи, а ты не можешь взять его потому, что ты дерьмо. А я рыцарь! Рыцарь!

Он просто выплюнул это слово на Томаса, и тот, не желая сносить оскорбления, натянул лук. Новая тетива оказалась слегка длинновата и из-за этого была недостаточно упругой, но лучник рассудил, что с такого расстояния он не промахнется.

– Попрошайка! – крикнул Пугало. – Если он выстрелит, убей эту суку!

– Убью милашку, – прогудел Попрошайка.

Он поглаживал кольчугу на груди Жанетты, и у него из рта, смачивая бороду, текла слюна. Пленница продолжала отбиваться, но верзила так сильно прижал ее к лебедке, что полностью лишил свободы движений.

Томас держал свой лук наготове. Он приметил, что длинное плечо требюшета подтянуто к земле, но механиков, должно быть, спугнули раньше, чем они успели зарядить машину, ибо кожная петля была пустой. Справа высилась куча камней, возле которой глаз Томаса отметил какое-то движение. Лучник покосился в ту сторону. Человек, опиравшийся о камни, пытался встать, но не мог. Лицо его было в крови.

– Уилл? – позвал Хуктон.

– Том! – Уилл Скит снова попытался выпрямиться. – Это ты, Том?

– Что случилось? Как они на вас напали?

– Я уже не тот, что прежде, – со вздохом ответил Скит.

Два горожанина, которые помогали стеречь пленного Ронселета, теперь лежали мертвыми у ног Скита, да и сам он, похоже, умирал. Лицо старого воина побледнело, он был слаб, и каждый вздох давался бедняге с трудом. В глазах его стояли слезы.

– Я пытался драться, – с горечью проговорил сэр Уильям. – Правда пытался, но я уже не тот, что прежде.

– Кто напал на вас? – спросил Томас, но у Скита, по-видимому, не было сил ответить.