Битва за Рим (Венец из трав) - Колин Маккалоу (1991)

Отказываясь двигаться дальше, Сервилия все же не отходила от двери. Когда Лилла и Цепион удалились, она приблизилась к кровати, насмешливо взирая на мать, словно находя чудовищное удовлетворение в ее измождении.

— Ты умрешь, — молвила она с чувством превосходства.

У Ливии Друзы перехватило дыхание.

— Глупости! — отрезала она.

— Нет, умрешь! — настаивала десятилетняя мучительница. — Раз я этого пожелала, значит, это сбудется. Так же получилось с тетей Сервилией, когда я пожелала ей смерти.

— Говорить такое — глупо и бесчеловечно, — ответила ее мать, сердце которой бешено билось. — Одного желания мало, чтобы что-то произошло, Сервилия. Если что-то получается так, как ты пожелала, то это не больше чем совпадение. Судьба и Фортуна определяют нашу участь, при чем тут ты? Ты еще слишком мала, чтобы они обращали на тебя внимание.

— Все равно ты меня не переубедишь. У меня дурной глаз: когда я желаю людям смерти, они умирают, — радостно объяснила девочка и упорхнула.

После ее ухода Ливия Друза закрыла глаза. Она плохо себя чувствовала с той самой минуты, как родился Катон-младший. И все же она не могла поверить, что в этом есть вина Сервилии. Во всяком случае, она убеждала себя в этом изо всех сил.

Однако день за днем ей становилось все хуже. Для Катона-младшего пришлось найти кормилицу, и его забрали у матери. Маленький Цепион получил возможность хлопотать над братиком.

— Я опасаюсь за ее жизнь, Марк Ливий, — предупредил Друза Афинодор Сикул. — Кровотечение не слишком сильное, однако оно никак не останавливается. У нее жар, вместе с кровью из нее выходит гной.

— О, что же такое творится с моей жизнью! — вскричал Друз, утирая слезы. — Почему все вокруг умирают?

На этот вопрос он не получил ответа. Друз не поверил в дурной глаз Сервилии, о котором ему поведал ненавидящий девочку Кратипп. Тем временем состояние Ливии Друзы ухудшалось.

Друз горестно подумал, что самое худшее — это то, что все остальные женщины в доме — рабыни. Катон Салониан проводил с женой почти все время, зато Сервилию приходилось не пускать к ней; Друзу и Катону казалось, что Ливия Друза ищет кого-то и не может найти. Уж не Сервилию ли, покойную жену Друза? При этой мысли Марк Ливий снова разрыдался.

* * *

На следующий день он отправился с визитом в дом, где не бывал никогда прежде: дом принадлежал Мамерку Эмилию Лепиду Ливиану, его брату. Правда, отец уверял Друза, что Мамерк ему не сын. Сколько лет минуло с тех пор! Примут ли его здесь?

— Я хочу поговорить с Корнелией, — заявил он.

Привратник, уже разинувший рот, чтобы сообщить, что хозяин отсутствует, не издал ни звука и только кивнул. Друз был проведен в атрий и приготовился ждать.

Он не узнал пожилую женщину, появившуюся перед ним: ее седые волосы были связаны в небрежный пучок, одежда была подобрана кое-как, без учета цветовой гаммы, тело обрюзгло, лицо показалось Друзу отталкивающим. Друз догадался, кого она ему напоминает: бюсты Сципиона Африканского, во множестве усеивающие Форум. Удивляться не приходилось: она состояла с ним в близком родстве.

— Марк Ливий? — спросила она глубоким, мелодичным голосом.

— Да, — отозвался он, не зная, как продолжать.

— Как ты похож на отца! — молвила пожилая матрона без тени неприязни. Присев на край ложа, она указала ему на кресло. — Присядь и ты, сын.

— Наверное, ты недоумеваешь, что привело меня сюда, — проговорил он, борясь с комком в горле. Лицо его перекосилось, он отчаянно старался не разрыдаться в ее присутствии.

— Что-то очень серьезное, — ответила она, — в этом нет сомнений.

— Сестра… Она умирает.

Корнелия изменилась в лице и тут же встала.

— Значит, нам нельзя терять времени, Марк Ливий. Дай только скажу невестке, что происходит, — и я в твоем распоряжении.