Битва за Рим (Венец из трав) - Колин Маккалоу (1991)

Царь Митридат возвратился в свой походный шатер в такой ярости, что никто не осмеливался заговорить с ним, даже Неоптолем. Он поспешно прошел в свою потаенную комнату, сорвал с себя царское одеяние и стал лихорадочно думать. Нет, Сулла — не Аполлон! Он просто римлянин. Но почему этот римлянин так величествен, так уверен к себе? Римляне, которых он когда-то видел издалека, казались хотя и надменными, но вполне обычными людьми. Но вот он столкнулся лицом к лицу сначала с Гаем Марием, а теперь с Суллой — и не мог понять, какой из двух типов римлян является более истинным. «В конце концов, я — великий царь, ведущий происхождение от Геракла и Дария Персидского, — решил он. — Значит, и враги мои тоже должны быть великими».

И почему только он ничего не понимает в военном искусстве? Почему вынужден уступать командование войсками своим родственникам Архелаю и Неоптолему? Некоторые из его сыновей подают большие надежды, но у них слишком властолюбивые матери. Кому он может довериться? Как ему тягаться с римлянами, перед которыми пали державы и армии?

Ярость перешла в слезы; Митридат долго рыдал в одиночестве, пока его не охватили равнодушие и покорность, прежде ему незнакомые. Приходилось признать, что не ему тягаться с римской армией. И честолюбивым мечтам его не сбыться, пока удача не улыбнется ему, заставив великих римлян заняться чем-нибудь более насущным, чем далекая Каппадокия, и не пошлет ему в качестве противников римлян второго сорта. А до тех пор с завоеванием Каппадокии, Вифинии и Македонии придется подождать… Митридат поднялся и вновь облачился в свой наряд.

Гордий и Неоптолем ждали появления царя, сидя снаружи, и вскочили, заслышав его шаги.

— Поворачивайте армию, — бросил Митридат. — Мы возвращаемся в Понт. Пусть римляне посадят Ариобарзана на трон Каппадокии! Я молод. У меня есть еще время. Я дождусь своего часа, чтобы выступить на запад.

— А как же я? — спросил Гордий.

Царь задумчиво уставился на Гордия:

— Как быть с тобой? Я думаю, самое время избавиться от тебя, — проговорил он и громко позвал: — Стража! Ко мне!

Вбежала стража.

— Схватите его и казните! — приказал Митридат, кивнув в сторону взвывшего тестя, после чего повернулся к побледневшему Неоптолему. — Чего ты ждешь? Поворачивай войско! Сейчас же!

* * *

— Прекрасно! — сказал Сулла-старший сыну. — Митридат убирается восвояси.

Они стояли на площадке наблюдательной башни над центральными воротами и глядели на лагерь Митридата.

Хотя Сулла-младший и был несколько разочарован, однако гордость за отца все же оказалась сильнее.

— Это наилучший поворот событий, правда, отец?

— На данном этапе — да.

— Мы не смогли бы разбить их армию, правда?

— Могли бы, без сомнения! — искренне ответил Сулла-старший. — Разве я взял бы сына в поход, если бы не был уверен в успехе? Митридат отводит свои войска по единственной причине: он понял, что проиграл бы. Может быть, он и варвар, но у него достаточно проницательности, чтобы признать наше превосходство. Конечно, нам на руку, что он не знаток военного искусства. Единственно, что эти восточные правители знают из истории войн, — как воевал Александр Великий, чьи военные достижения давно устарели.

— Какой он, этот царь Понта? — с любопытством спросил Сулла-младший.