Битва за Рим (Венец из трав) - Колин Маккалоу (1991)

Дорога от берега круто поднималась вверх, потому что восточная прибрежная полоса была узкой, а хребет Апеннин — высок и подступал близко к морю. Аскул был самым крупным и наиболее важным городом во всем Южном Пицене. Устрашающее кольцо высоких каменных стен словно повторяло цепь горных вершин, которыми был окружен город. Поблизости протекала река Труент, в эту пору года превратившаяся в цепочку луж, но сообразительные аскуланцы наладили снабжение водой из слоя галечника, расположенного значительно ниже ложа реки.

Посланные вперед слуги отлично справились со своей задачей. Когда Квинт Сервилий достиг главных ворот Аскула, то увидел, что его вышла приветствовать небольшая толпа — по-видимому, процветающих торговцев, которые говорили не по-гречески, а по-латински и все были в тогах, как римские граждане.

Квинт Сервилий слез со своей белоснежной лошадки, перебросил пурпурный плащ через левое плечо и принял приветствие депутации с милостивой снисходительностью.

— Это римская или латинская колония, не так ли? — осведомился он нерешительно.

Его познания в таких вопросах были не так хороши, как следовало бы, если принять во внимание то, что он был римским претором, путешествующим по Италии.

— Нет, Квинт Сервилий, но здесь живут римские торговцы, около ста человек, — ответил глава депутации, которого звали Публий Фабриций.

— Тогда где же вожди пиценов? — одновременно удивился и возмутился Квинт Сервилий. — Я ожидал, что меня будут встречать и туземцы!

— Пицены последние несколько месяцев избегают общаться с нами, римлянами, — с виноватым видом ответил Фабриций. — Я не знаю почему, Квинт Сервилий. Но кажется, они питают по отношению к нам весьма недобрые чувства. К тому же сегодня местный праздник в честь Пикуса.

— Пикуса? — Квинт Сервилий удивился еще больше. — У них праздник в честь дятла?

Они прошли через ворота на небольшую площадь, украшенную гирляндами из осенних цветов. Камни мостовой были усыпаны лепестками роз и маргаритками.

— В здешних местах Пикус — нечто вроде пиценского Марса, — объяснил Фабриций. — Он был царем древней Италии, как они считают, и привел их из сабинских земель, откуда они родом, через горы сюда, в Пицен. Когда они появились здесь, Пикус превратился в дятла и обозначил границы новых владений, продолбив деревья.

— А-а-а… — только и протянул Квинт Сервилий, потеряв интерес к рассказу.

Фабриций провел Квинта Сервилия и его легата Фонтея к своему роскошному особняку, расположенному на самой высокой точке внутри стен города, устроив так, что ликторы и солдаты были расквартированы поблизости в соответствующих условиях, и распорядившись, чтобы рабы гостя были поселены в его собственных помещениях для рабов. Квинт Сервилий пришел в превосходное расположение духа, ощутив столь разностороннее и роскошное гостеприимство, особенно после осмотра своей комнаты, по-видимому лучшей в этом прелестном доме.

День был жаркий, солнце стояло прямо над головой. Двое римлян приняли ванну, а потом присоединились к хозяину и из лоджии оглядели город, его впечатляющие стены, высящиеся за ними горы — величественный вид, каким могут похвастаться очень немногие города.

— Если ты пожелаешь, Квинт Сервилий, — предложил Фабриций, — мы могли бы пойти этим вечером в театр. Сегодня играют «Вакхидов» Плавта.

— Неплохое предложение, — отозвался Квинт Сервилий. Он сидел в тени, в кресле, устланном подушками. — Я не был в театре с тех пор, как выехал из Рима. — Он томно вздохнул. — Я обратил внимание: везде цветы, но на улицах почти ни души. Это что, из-за праздника дятла?

— Нет, — нахмурился Фабриций. — Вероятно, надо что-то предпринять по поводу странной новой политики, которую проводят италики. Пятьдесят аскуланских детей — все италики — отправлены этим утром в Сульмо, а в Аскуле, в свою очередь, ожидают прибытия пятидесяти детей из Сульмо.