Битва за Рим (Венец из трав) - Колин Маккалоу (1991)

Как ты увидишь, официальный ответ касается двух отдельных вопросов. О первом решении я лично сожалею, но меня задушили криком во имя крайней необходимости для нации. А именно: в будущем все и всяческие жертвы войны от последнего рядового до командующего будут погребаться по возможности с соблюдением обряда на поле боя. Ни один из них не должен быть возвращен в Рим из опасения, что это может дурно повлиять на моральный дух. Ерунда, ерунда, ерунда! Но они захотели, чтобы было так.

Второе, дело гораздо хуже, Гай Марий. Зная тебя, я хотел бы, чтобы ты прочел мое приватное послание раньше, чем официальный текст. Лучше уж я расскажу тебе без лишнего шума, что палата отказалась передать тебе верховное командование. Они не смогли полностью обойти тебя вниманием — им не хватило бы на это храбрости. Вместо этого передали командование совместно тебе и Цепиону. Более ослиного, идиотского, более бесполезного решения они не могли бы принять. Даже назначить Цепиона твоим начальником — и то было бы остроумнее. Но, полагаю, ты будешь управляться с ним в своем неповторимом стиле.

О, как я был зол! Но беда в том, что оставшиеся в палате в большинстве своем не более чем куски высохшего помета, прилипшие к овечьему заду. Вся хорошая чистая шерсть — на поле боя. Да, есть еще такие, как я. Здесь нас — малая горстка в сравнении с количеством дерьма. В данный момент я чувствую себя почти ненужным. Филипп баллотируется на мое место. Можешь такое вообразить? Было достаточно скверно иметь с ним дело как с консулом в те ужасные дни, которые привели к убийству Марка Ливия, но теперь он стал еще хуже. И всадники в комиции кормятся из сальных рук! Я писал Луцию Юлию, чтобы он вернулся в Рим и принял должность консула-суффекта, заменив Лупа, но он ответил, что слишком занят, чтобы покинуть Кампанию хотя бы на один день, а нам пожелал разобраться на месте без него. Я делаю все, что могу, но, говорю тебе. Гай Марий, я становлюсь слишком старым.

Разумеется, Цепион станет нетерпим, когда услышит эти новости. Я попытаюсь распорядиться курьерами так, чтобы ты узнал обо всем раньше его. Даю тебе время решить, как обойтись с ним, когда он распустит перед тобой свой павлиний хвост. Могу только дать тебе один совет: поступи с ним в своей манере.

Но в конце концов Фортуна распорядилась сама — изящно, окончательно и иронично. Цепион принял свою часть объединенного командования с большим удовлетворением. Он разбил возле Варии рейдовый легион марсов, пока Марий разделывался со Скатоном у реки Велин. Сравнивая свой огромный успех со скромной победой Мария, Цепион сообщил Сенату, что одержал первую победу в этой войне, поскольку это случилось на десятый день июня, тогда как битва Мария произошла двумя днями позже. И в промежутке между этими двумя успехами имело место ужасное поражение, в котором Цепион обвинял скорее Мария, нежели Лупа. К его огорчению, Марий, казалось, вовсе не был озабочен выяснением, кому принадлежит главная заслуга и чего добивался Цепион в Варии.

Когда Цепион велел Гаю Марию вернуться в Карсиолы, тот попросту проигнорировал приказ. Вместо этого Марий занял лагерь Скатона на берегу Велина, основательно укрепил его и разместил там все свои войска, обучая и переучивая их. Время шло. Цепион раздражался все больше, не имея возможности вторгнуться в земли марсов.

Кроме полученных в наследство от Лупа примерно пяти когорт уцелевших солдат у Мария были еще две трети от тех шести тысяч, что бежали после разгрома Презентея; теперь всех их надо было заново экипировать. В итоге это давало Марию три легиона, укомплектованных с превышением численности. Но перед тем, как сдвинуться хотя бы на дюйм, они должны были быть полностью готовы — и так готовы, чтобы удовлетворять лично Гая Мария, а не какого-нибудь кретина, который не может разобраться, где у него авангард, а где фланги.