Битва за Рим (Венец из трав) - Колин Маккалоу (1991)

— Ни царь Никомед, ни его армия не находятся на территории Понта, — возразил Аквилий, — а потому я предупреждаю твоего брата, царя Митридата, чтобы он не смел и пальцем тронуть ни царя Никомеда, ни его войско. Ни при каких обстоятельствах, Пелопид! Так и передай царю Митридату. Ни при каких обстоятельствах.

Пелопид вздохнул, пожал плечами и, широко разведя руками, сказал:

— Раз так, проконсул, я должен передать тебе последнее, что поручил мне царь Митридат: даже тот, кто знает, что обречен на поражение, порой вынужден отвечать силой на силу.

— Если твой брат, царь Митридат, ответит силой, он, безусловно, потерпит поражение, — ответил Аквилий, после чего дал знак ликторам проводить Пелопида.

После его ухода в зале наступило тягостное молчание. Наконец Гай Кассий хмуро произнес:

— Один из сопровождавших Пелопида людей сообщил мне, что Митридат намерен послать жалобу в Рим.

— Ну и какой от этого ему будет толк? — осведомился Аквилий, удивленно вскидывая брови. — В Риме сейчас не до него. Его никто не станет слушать.

Но римлянам в Пергаме пришлось все же выслушать послание Митридата — месяц спустя, когда к ним снова пожаловал Пелопид.

— Мой брат, царь Митридат, послал меня, чтобы я повторил еще раз его слова: он хочет, чтобы ему было позволено защищать свою страну.

— Его стране ничто не угрожает, — отозвался Аквилий. — И поэтому я опять вынужден сказать «нет».

— В таком случае, проконсул, у моего брата, царя Митридата, нет другого выхода, кроме как действовать через твою голову. Он направит официальную жалобу Сенату и народу Рима о том, что посланники Рима в Малой Азии поддерживают агрессию Вифинии и в то же время отказывают Понту в праве на защиту.

— Лучше ему этого не делать, ты меня слышишь?! — сердито отозвался Аквилий. — Для Понта и всей Малой Азии я — и Сенат, и римский народ. А теперь уходи и больше не возвращайся.

Пелопид еще немного задержался в Пергаме, пытаясь узнать, что за приказ отдал Гай Кассий своему войску. Тем временем до Пергама дошли слухи о том, что Митридат и Тигран вторглись в пределы Каппадокии, а сын Митридата Ариарат — никто не знал, какой именно Ариарат, ибо у царя было несколько сыновей с таким именем, — пытается взойти на каппадокийский трон. Маний Аквилий тотчас же послал за Пелопидом и велел ему передать Митридату и Тиграну немедленно вывести войска из Каппадокии.

— Они сделают так, как им велено, потому что боятся ответных действий Рима, — спокойно заметил Аквилий Гаю Кассию и поежился. — Как у тебя холодно, Гай Кассий. Неужели казна провинции оскудеет, если во дворце у тебя зажгут очаг-другой?

К февралю Аквилий и Кассий прониклись друг к другу таким доверием, что стали обсуждать еще более смелый план. Почему надо останавливаться у границ Понта? Почему не проучить царя Понта и не вторгнуться в пределы его государства? Легион римской провинции Азия был в отличной форме, то же самое можно было сказать и о войсках ополчения, расположившихся между Смирной и Пергамом. Тут в голову Гая Кассия пришла еще одна блестящая мысль.

— Если мы позовем Квинта Оппия из Киликии, то у нас будет на два легиона больше, — сказал он Манию Аквилию. — Я пошлю в Тарс гонца и приглашу Квинта Оппия приехать в Пергам и обсудить будущее Каппадокии. Оппий всего лишь пропретор, я же проконсул. Значит, он должен мне подчиняться. Я скажу ему, что лучший способ усмирить Митридата — атаковать его с тыла.

— Говорят, — мечтательно произнес Аквилий, — что в армянской Парве до семи десятков крепостей, доверху заполненных золотом Митридата.

Но Кассий был военным человеком из военной семьи, и отвлечь его от военных планов было нелегко.