Битва за Рим (Венец из трав) - Колин Маккалоу (1991)

За время первых дней своего консульства Марий ни разу не зашел к себе домой и не повидал Юлию. Даже Марий-младший был выслан из города еще перед Новым годом с поручением увольнять тех людей, в которых Гай Марий больше не испытывал нужды. Вначале казалось, что он боится, как бы Юлия сама не отыскала его, и потому прячется за спинами своих «бардаев», которые получили категорический приказ сопроводить ее домой, если вдруг она появится на Форуме. Но вот минуло три дня, и никаких известий о Юлии не последовало. Гай Марий расслабился, и единственным свидетельством о состоянии его разума могли служить бесконечные письма к сыну, которые он непрерывно диктовал, заклиная того оставаться на месте и ни в коем случае не приезжать в Рим.

— Гай Марий совершенно безумен и при этом здоров. Он знает, что никогда не сможет взглянуть Юлии в глаза после этой кровавой бойни, — заявил Цинна своему другу Гаю Юлию Цезарю, когда тот вернулся в Рим из Аримина, где Марий Гратидиан помогал ему удерживать Сервилия Ватию в пределах Италийской Галлии.

— Где же он живет? — спросил мертвенно-бледный Гай Юлий, усилием воли сохраняя спокойствие.

— Веришь ли, в палатке! Ее поставили у Курциева пруда, в котором Марий и принимает ванны. Кажется, он никогда не спит. Когда он не пирует с худшими из своих рабов и этим чудовищем Фимбрией, то ходит, ходит, ходит и всюду сует свой нос, как те старушки, которые тыкают своей прогулочной тросточкой во все, что только ни увидят. Для него не осталось ничего святого! — воскликнул Цинна, содрогаясь при мысли об этом. — Я не представляю себе, что у него на уме. Мне в жизни не догадаться, что он еще собирается предпринять. Впрочем, сомневаюсь, чтобы он сам это знал.

Слухи о безумствах, творящихся в Риме, начали достигать ушей Цезаря еще в Вейях, Но эти россказни были столь странными и запутанными, что он не поверил в них и не свернул с пути. Вместо того чтобы отправиться на Марсово поле и поприветствовать своего родственника Сертория, Цезарь пересек Мульвиев мост и двинулся к Коллинским воротам. Он уже знал и о смерти Помпея Страбона и о том, что его армия больше не находится в Риме. Еще в Вейях он услышал об избрании Мария и Цинны консулами, и это была одна из тех причин, почему он не слишком доверял слухам о невероятных жестокостях, чинимых над горожанами. Однако когда Цезарь подъехал к Коллинским воротам, то обнаружил, что они заняты центурией солдат.

— Гай Юлий Цезарь? — спросил центурион, который хорошо знал легатов Гая Мария.

— Да, — ответил Цезарь с растущим беспокойством.

— У меня есть приказ от консула Луция Цинны направить тебя прямо к нему, в храм Кастора.

— Я буду счастлив подчиниться приказу консула, центурион, — нахмурился Цезарь, — но предпочел бы сначала зайти к себе домой.

— Приказ гласит — немедленно, Гай Юлий, — настаивал центурион, пытаясь придать своему голосу одновременно вежливый и повелительный тон.

И Цезарь поскакал прямо к Форуму.

Дым, который туманил безоблачное голубое небо, расстилался настолько далеко, что скрывал Мульвиев мост. Испытывая нарастающий ужас, Цезарь смотрел на трупы мужчин, женщин и детей, разбросанные по обе стороны широкой прямой дороги. К тому времени, когда он достиг Субуры, его сердце стучало тяжелыми, частыми ударами, а душа изнывала от бешеного желания помчаться во весь опор к Аврелии, чтобы убедиться в том, что его семья еще жива. Однако инстинкт подсказывал ему, что для их же блага ему лучше сначала отправиться туда, куда приказано. Было очевидно, что война прошла по улицам города. На протяжении всего пути к беспорядочно разбросанным домам Эсквилина он слышал крики, стоны, вопли. И ни единой живой души на улицах, вплоть до самого Аргилета. Цезарь въехал на центральную часть форума, обогнул находившиеся там здания и подъехал к храму Кастора и Поллукса.

Он нашел Цинну у подножия ступеней храма и от него узнал обо всем.