Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность (сборник) - Найо Марш (1959)

– Значит, у нас остаются Дейл, Мэрримен, Кадди и Макангус. – Но затем, в отличие от капитана, он добавил: – Полагаю, это возможно. Наверное. – Священник опустил руку на плечо Аллейна. – Вы наверняка сочтете, что я до смешного непоследователен… вот стоит только начать вспоминать, – тут он умолк ненадолго, а его пальцы так и впились в рукав Аллейна.

– Да? – спросил инспектор.

– Понимаете, я священник, англо-католический священник. Я слушаю исповеди. Это мой скромный и в то же время удивительный долг. И всякий раз просто испытываешь потрясение, столкнувшись с неожиданным грехом.

После паузы Аллейн заметил:

– Полагаю, то же самое можно отнести и к моей работе.

Какое-то время они шли в полном молчании, дошли до конца кормы, повернули назад, снова двинулись вдоль левого борта. Свет в салоне был выключен, под окнами на палубе залегли густые темные тени.

– Ужасно так говорить, – резко произнес отец Джордан. – Но знаете, в какой-то момент мне вдруг захотелось вместо того, чтобы пребывать в столь мучительной неуверенности, точно знать: этот убийца здесь, на борту. – Он шагнул в сторону и присел на краешек кнехта под верхней палубой. Палуба эта отбрасывала глубокую тень. Казалось, он провалился в темноту, словно в люк.

– Ма-ма!

Голосок пискнул прямо у него под ногами. Священник так весь и сжался, и застыл.

– Боже милостивый! – воскликнул отец Джордан. – Что же я наделал!

– Судя по звуку, – сказал Аллейн, – вы вроде бы наступили на Эсмеральду.

Он наклонился. Пальцы нащупали кружево, твердую поверхность под ним и что-то еще.

– Не двигайтесь, – велел Аллейн. – Одну секунду.

И он достал из кармана тоненький, словно карандаш, фонарик. Посветил. То была миниатюрная копия карманного фонаря, которым пользовался капрал полиции Мойр.

– Я что, ее сломал? – с тревогой спросил отец Джордан.

– Она уже была сломана. Вот, смотрите.

И действительно. Шею свернули с такой силой и яростью, что Эсмеральда улыбалась теперь над левым плечом под каким-то невероятным углом. Черная кружевная мантилья была изодрана в клочья, обвязана вокруг шеи, на груди лежала россыпь оторванных изумрудных блесток и одинокий смятый цветок гиацинта.

– Ну вот, ваше желание сбылось, – пробормотал Аллейн. – Убийца точно на борту.

IV

Капитан Баннерман провел пальцами по светлым выгоревшим волосам и поднялся из-за стола.

– Сейчас половина третьего, – сказал он. – И, несмотря на то, что выпил я за ужином достаточно, хотя лучше бы не пил вовсе, мне просто необходимо глотнуть спиртного. Чего и вам советую, джентльмены.

Он выставил на стол бутылку виски и четыре стакана, стараясь при этом не прикасаться к большому предмету, который лежал у него на столе, прикрытый газетой.

– Чистый? – спросил он. – С водой или содовой?

Аллейн и отец Джордан попросили с содовой, а Тим Мэйкпис – с водой. Капитан предпочел неразбавленный виски.

– Знаете, – сказал Тим, – как-то до сих пор не могу оценить ситуацию. Слишком невероятна, чтобы в нее поверить.

– Я тоже не верю, – подхватил капитан. – Кукла – это чья-то шутка. Мерзкая, злая и дурацкая шутка, это так. Но всего лишь шутка. И я, разрази меня гром, и в мыслях не могу допустить, что я везу на своем судне Джека Потрошителя! Нет уж, увольте!

– Нет, нет, – пробормотал отец Джордан. – Боюсь, не могу с вами согласиться. Аллейн?

– Полагаю, что вариант с шуткой возможен. При наличии человека, который мог такое выкинуть, а также с учетом всех этих разговоров об убийствах и прочих параллельных обстоятельств.

– Ну, вот вам, пожалуйста! – торжествующе воскликнул капитан. – И если хотите знать мое мнение, долго искать этого шутника не придется. Дейл большой любитель всяких дурацких шуточек. Только этим и занимается. Сам в том признался. Готов поспорить на что угодно…