Он поднялся на ноги, на мгновение устойчиво встав на палубе, и тут же соскользнул в темные воды футов на семь ниже обреченного судна. Я легко последовал за ним в быстрый поток волн.

– Черт побери, старина, вы были совершенно правы! – поздравил я своего компаньона, но он резко оборвал меня.

– А вы были глупы! – жестко сказал он. – Поменьше болтовни, побольше дела. Гребите, гребите же! И как можно шумнее, nom de Dieu! Мы гибнем!

Что-то большое, словно подводная лодка, слабо фосфоресцируя, вынырнуло из глубины вод прямо к моим ногам. Де Гранден схватил меня за плечи и мы вместе нырнули на глубину, насколько позволяли спасательные жилеты. На мгновение его призрачный силуэт переплелся с силуэтом огромной рыбы: казалось, он собрался обхватить чудовище, но тут же маленький француз быстро вынырнул на поверхность, а ее тяжелое тело опустилось на дно.

– Mordieu! – прокомментировал он, выплевывая воду. – Это было удачное спасение, друг мой. Секундой позже ваша нога была бы у нее в желудке. Удача для нас. Я знаком с уловкой ловцов жемчуга – надо разрезать жабры, и большой удачей для нас оказалось, что я прихватил с собой нож.

– Что это было? – спросил я, изумленный его работой. – Оно было недостаточно большим, чтобы быть китом.

Он встряхнул головой и сморгнул воду.

– Это был наш друг, monsieur le requin – акула. Он всегда голоден, и вы были бы лакомым кусочком в его меню, друг мой.

– Акула! – недоверчиво воскликнул я. – Да нет же, они нападают со спины и кусают, а эта тварь направлялась прямо ко мне.

– Ah, bah! – скривился он. – Это все бабушкины сказки. Говорю вам, le requin мог бы ухватить вас вверх тормашками и заглотить вашу ногу до колена, если бы я не взрезал ему тело.

– Боже мой! – я неистово заплескался. – Так мы можем быть сожранными в любой момент!

– Можем, но не обязательно, – спокойно отвечал он. – Если берег не слишком далеко, собратья этого парня будут слишком заняты, пожирая его, и не станут обращать внимание на такое маленькое жаркое, как мы. Grace à Dieu, кажется, я уже чувствую под ногами твердую землю.

Так оно и было. Мы стояли по плечи в воде на покатом берегу, и океанские волны нежно подталкивали нас к суше. Дюжина шагов – и мы благополучно достигли линии прилива, легли животами вниз на теплый песок и большими глотками вдыхали благоуханный морской воздух. Не знаю, что делал де Гранден в темноте, а я молча приносил такие благочестивые благодарственные молитвы, которые никогда и не ведал. Но молитвы мои были прерваны французскими непристойными ругательствами.

– Что происходит? – спросил я, но тут же затих: рука де Грандена сильно сжала мое запястье.

– Прислушайтесь, друг мой, – скомандовал он, – вглядитесь в судно, что мы оставили, и скажите: был ли я мудр, когда велел покинуть его?

За рифом в тихой лагуне на фоне темной ночи чернел силуэт «Меврува», кое-где еще освещенный огнями. Два, три, четыре, полдюжины небольших черных силуэтов суденышек сновали вокруг него, как муравьи у трупа дохлой крысы. Вспыхнуло пламя ракетниц, и звуки выстрелов раздались из лагуны. Послышались один за другим вопли ужаса, крики женщин, и затем над водой расстелилась тишина, более зловещая, чем любые звуки.

Полчаса, должно быть, мы с де Гранденом напряженно стояли на пляже, всматриваясь в судно и ожидая признаков возобновленной жизни. Один за другим мигнули огни иллюминаторов, и все погрузилось во тьму.

– Поищем-ка лучше убежища в зарослях, друг мой, – непринужденно объявил де Гранден. – Чем дальше мы уберемся с глаз, тем будет лучше для нашего здоровья.

– Что, черт побери, всё это значит? – вопросил я, следуя за ним.