Туз в трудном положении - Джордж Р. Р. Мартин (1989)

В полдень пришло известие о том, что Лео Барнет призвал к восстановлению Закона о диких картах. Чучело Барнета распяли прямо напротив центра «Омни». Панцирь Черепахи висел над толпой, словно он пас демонстрантов, сохраняя свободное пространство между джокерами и полицией.

– Мне это не нравится, сенатор, – сказал Грегу Билли Рэй, как только они вышли из лимузина рядом с баррикадой. По обе стороны от них шли агенты Секретной службы в костюмах-тройках. Толпа джокеров щетинилась криками и ругательствами. – По-моему, это неудачная мысль.

Грег раздраженно поморщился и, повернувшись к тузу, резко бросил:

– А мне уже стало надоедать, когда мне говорят, что я должен делать!

Этот выговор заставил Рэя сжать губы в тонкую линию. Рэй не успел ничего ответить, когда из рупоров прогремело:

– Сенатор! Эй, вы пришли помочь?

Шум привлек к ним камеры. Грег помахал панцирю Черепахи. Вокруг Черепахи парила целая эскадрилья черепахоподобных «Летающих тузов», напоминая облако электронов вокруг ядра. Среди них оказалось и несколько «Гребаных летающих джокеров».

– Я надеялся, что нам удастся хотя бы сохранить спокойствие. Вижу, что ты делаешь что можешь.

– Ага. Фокусы с планерами. Последнее слово в сдерживании толпы.

Планеры закружились быстрее, петляя по сложным траекториям.

– А ты не мог бы доставить меня в толпу?

– Без проблем. – Планеры посыпались на землю. Панцирь изящно снизился, заложил вираж над баррикадой и развернулся к толпе. Громкоговорители зашипели от прибавляемой громкости. – ЭЙ, УБЕРИТЕ БАРРИКАДУ! ПРОПУСТИТЕ СЕНАТОРА ИЛИ Я САМ ЕМУ ДОРОГУ ПРОЛОЖУ. ДАВАЙТЕ, РЕБЯТА!

Зависнув над самыми головами, Черепаха прошел через баррикады и раздвинул джокеров, словно бульдозер. Грег пошел за ним. Карнифекс, агенты Секретной службы и несколько полисменов потянулись следом. Репортеры и операторы начали толкаться, стараясь занять наиболее выгодную позицию.

Грега узнали сразу же. По обе стороны Черепахи и его сопровождения началось скандирование. «Хартманн! Хартманн!» Грег улыбнулся, протягивая руку, чтобы прикасаться к ладоням, которые подставляли ему стоявшие в передних рядах. «Хартманн! Хартманн!» Он широко улыбался. Пиджак он сбросил, галстук распустил, а на спине у него темнело пятно пота: кандидат за работой. Он знал, что эту сцену покажут во всех вечерних выпусках новостей.

Внутренне он был совсем не так спокоен.

Толпа была переполнена эмоциями. Токи энергии были для него почти видимыми, они пульсировали и давали пики, притягивая Кукольника магнитом. Он чувствовал, как внутреннее давление нарастает, поднимается, увеличивается.

«Выпускай меня! – приказывала его способность. – Дай попробовать!»

«Есть же Гимли, – напомнил он Кукольнику. – Вспомни семьдесят шестой!» Казалось, Грег произнес заклинание призыва: далекий голос Гимли откликнулся: «Я помню семьдесят шестой, Хартманн. Очень хорошо помню. А еще я помню, что вчера случилось с Эллен. Скажи-ка: как тебе понравилось быть гребаной марионеткой? Ну же, давай, выпусти своего дружка. Может, на этот раз я не позволю тебе его остановить. А вот если остановлю, то он, конечно, взбесится. Может, Кукольник снова тобой покомандует. Новостные службы будут в полном восторге».

Кукольник зарычал на Гимли, а Грега под его улыбающейся маской трясло. Кукольник бросался на прутья своей клетки, энергия джокеров буквально клубилась вокруг них. Грегу с огромным трудом удалось захлопнуть двери.

«Хартманн! Хартманн!»

Он улыбался. Он кивал. Он соприкасался пальцами. Соблазн выпустить Кукольника и действовать с ним заодно был почти нестерпимым. В этом Гимли не ошибся: Грегу этого тоже хотелось. Хотелось так, как никогда и ничего прежде.

Черепаха остановился в центре бульвара Интернэшнл неподалеку от куклы, изображавшей Барнета.

– Забирайся, сенатор, – пригласил он.