Туз в трудном положении - Джордж Р. Р. Мартин (1989)

Панцирь плавно опустился, застыв в тридцати сантиметрах над тротуаром. Грег шагнул вверх. Билли Рэй и агенты встали вокруг Черепахи.

Когда он выпрямился на панцире, его встретили оглушительным ором. Сохранив чувствительность, несмотря на запертого Кукольника, он чуть не упал под волной их объединенного восторга. Грег поскользнулся и пошатнулся, почувствовав, как Черепаха поддержал его почти ласковым толчком.

– Иисусе, сенатор, извините. Я не подумал…

Грег стоял на панцире. Лица джокеров были обращены к нему, прижаты к телекинетическому барьеру Черепахи. Их приветственные крики эхом отражались от окружающих зданий, становясь все оглушительнее. Он покачал головой со скромной, чуть смущенной улыбкой, ставшей фирменным знаком Хартманна за время долгой кампании. Грег не пытался унять крики, ощущая их настойчивый ритмичный пульс.

Кукольник впитывал его. Хотя Грег продолжал его удерживать, ему не удалось помешать своей способности подняться к поверхности сознания. Глядя на джокеров, он увидел среди них знакомые лица: Арахис, Искра (Flicker), Пердун (Fartface), и тот, кого прозвали Могильным Тленом (Gravemold) – который в конце концов упокоил Тифозного Кройда. Кукольник тоже их увидел – и яростно забился о мысленную клетку, рыча и дергаясь.

Грег трясся от усилий, которые уходили на укрощение оголодавшей второй личности, и понимал, что оставаться здесь долго не сможет. Под натиском их эмоций его самообладание рушилось.

(Сверкающие, чистые цвета, кружащиеся повсюду. Кукольник почти касается их – и видит, как они колеблются, словно подкрашенный дым…)

Грег вскинул руки, требуя тишины.

– Прошу вас! – крикнул он и услышал, как его усиленный голос отражается от окружающих стен. – Выслушайте меня. Мне понятно ваше недовольство. Я знаю, что четыре десятилетия пренебрежения и непонимания требуют выхода. Однако это надо делать не так. И не сейчас.

Им хотелось услышать не это. Он ощутил их недовольство и поспешил продолжить:

– В этом здании мы ведем борьбу за права джокеров… – (Крики одобрения: режуще-зеленые и заостренно-желтые…) – Я прошу вас помочь мне в этой борьбе. Вы имеете право на демонстрации. Но я хочу сказать вам, что насилие на улицах будет использовано как оружие против вас. Мои противники ткнут пальцем и скажут: «Видите: джокеры опасны. Им нельзя доверять. Нельзя позволить им жить бок о бок с нами». Всем джокерам сейчас действительно пора сбросить маски, но вы должны показать миру, что под ними скрывалось лицо друга.

(Цветные потоки стали грязно-коричневыми от смятения и неуверенности. Яркость пошла на убыль…)

«Вместе со мной ты бы смог это сделать. Легко. – Кукольник насмешливо захохотал. – Осмотрись вокруг! Вместе мы смогли бы все изменить. Мы прекратили бы демонстрацию. Ты бы ушел героем. Просто выпусти меня».

Грег терял их внимание. Даже без прямого контакта с Кукольником он это понимал. Грег Хартманн вдруг начал говорить те же слова, которые они слышали все время от всех остальных. Без Кукольника магии больше не существовало.

(Переход к темному мрачно-лиловому: опасный оттенок, цвет питания. Кукольник завопил…)

Грегу необходимо было уйти. Чужие эмоции размывали ненадежные барьеры его воли, словно штормовой прибой. Кукольник был готов вырваться на волю.

Он вынужден закончить выступление. Ему придется уйти от пира, приготовленного для его способности.

– Я прошу… я молю вас: помогите тем, кто сейчас в зале съезда. Пожалуйста! Не дайте гневу все разрушить.

Окончание получилось отвратительным, слишком резким. Грег это понимал. Толпа молча взирала на него. Немногие попытались снова начать скандирование, но оно быстро стихло.

– Спусти меня! – прошептал Грег.

Черепаха чуть приподнял его и поставил на тротуар.

– Пошли отсюда, – сказал Грег. – Я сделал все, что мог.