Небо цвета надежды - Амита Траси (2015)

– Пошли. – Амма вдруг вскочила на ноги. Она была полна решимости, в голосе звенело непривычное упрямство. – Вставай. – Она схватила меня за запястье и потянула вверх.

– Ты куда это? – спросила Сакубаи.

– К дому заминдара.

Путь нам освещала луна. Ноги наши были заляпаны грязью, а на новые юбки оседала пыль. Сейчас, вечером, в деревне царила тишина. Мы шли молча, ни о чем не думая, и остановились только перед домом заминдара. Лишь тогда я вдруг заметила, что пальцы аммы до боли сжимают мне руку.

– Здесь живет твой отец… вернее, жил до того, как оставил нас и уехал в Бомбей.

Дом был высокий, кирпичная стена почти скрывала двор. Возле входа горели изящные светильники, мы слышали музыку и звон браслетов, какие носят на ногах танцоры. Прежде я никогда еще не видела этого дома – того самого, где жил заминдар и где вырос мой отец.

Амма направилась к дому, я шла за ней следом. Возле ворот стояли двое грозных охранников в униформе, каждый сжимал в руках латхи[27]. Ворота у них за спиной были украшены бархатцами и жасмином. К приему гостей хозяева подготовились хорошо.

– Убирайтесь отсюда! Да побыстрей, а то сагиб сейчас выйдет и отругает нас. Нечего всяким шлюхам из низшей касты делать рядом с его домом! – крикнул один из охранников.

Амма не испугалась.

– Мне надо поговорить с сагибом.

Охранники посмотрели на нас, потом переглянулись и расхохотались.

– Ну да, ну да, сагиб спит и видит, как бы ему с тобой поговорить! – И они засмеялись еще громче.

– Никуда я не уйду. И вы меня не заставите.

Один из охранников махнул рукой:

– Ну жди тогда.

– Но если будешь тут отираться, то хоть отойди подальше, тебе нельзя подходить к дому ближе чем на десять футов, – сказал другой. Он показал на баньян: – Вон, сиди там.

Мы сели под баньяном, его ветви скрывали нас от глаз принадлежащих к высшей касте гостей, что прибывали на собственных автомобилях. Мы видели, как из некоторых машин выходят женщины, на их шеях блестели золотые ожерелья, их шелковые сари переливались, а паллу развевались на ветру. Порой из машины выходили мужчины. Все они были наряжены в курты[28], и все казались гордыми и благородными. И каждый раз амма вглядывалась в их лица, высматривая того, кого любила. Когда охранники открывали ворота, впуская гостей внутрь, музыка становилась громче, а затем ворота закрывались и музыка словно удалялась.

Амма разрешила мне вскарабкаться на дерево, откуда был виден двор. Я и не знала, что празднования бывают такими роскошными. В просторном дворе легко могло уместиться пять наших домиков. Гости бродили по двору, смеялись и болтали, их лица озаряла радость, а драгоценности сверкали в отсветах фонарей. Мне казалось, будто их лица тоже светятся – их наполняет светом мудрость, благодаря которой им доступен мир, какого нам никогда не достичь.

Даже издали я разглядела длинные, накрытые белыми скатертями столы, уставленные блюдами с соленьями, чатни, роти[29], рисом, разными овощами и карри. В одном конце двора собрались мужчины, они разговаривали серьезно и лишь время от времени улыбались. Женщины же, сбившиеся в группки по другую сторону двора, перешептывались и смеялись. Вокруг сновали слуги. Некоторые разносили воду и шербет, а другие предлагали гостям качори[30].

Немного погодя машины перестали подъезжать к воротам, а я, устав сидеть на дереве, слезла и села возле аммы. Мы молча слушали звуки ночи и доносившуюся из дома музыку, мы слышали, как охранники курят кальян и, прихлебывая дару[31], рассказывают о том, что вытворяют их отпрыски.

Амма сказала, что именно так они с моим отцом и познакомились. Ее пригласили танцовщицей на праздник, который заминдар давал в честь своего сына – моего отца.