Небо цвета надежды - Амита Траси (2015)

Но он, похоже, меня не слышал. Схватив меня за руку, он рассмеялся:

– Ничего, привыкнешь.

Я попыталась разжать его пальцы, но он с силой потянул меня к себе, обдав запахом чеснока и перегара. Стол покачнулся, следом зашаталось и зеркало, а затем оно упало на пол и разлетелось на миллион осколков, из которых на меня смотрело мое отражение.

Глава 7

Мукта

1988

Я не знала, долго ли плакала, не помнила, долго ли у меня болело там, внизу, и когда эта боль утихнет, я тоже не представляла. Сейчас же я помню лишь, что лицо мое намокло от слез. Я думала, будто случившееся – наказание за то, что я утаила все от аммы.

– Ну будет тебе, – проговорил мужчина, – в первый раз все девочки плачут. – Он надел рубашку и затянул ремень.

Я лежала на кровати, глядя на потолок, такой же голый, как моя кожа. Даже когда мужчина открыл окна и в комнату заглянуло солнце, тепло его лучей не тронуло меня. Мужчина вышел, за дверью его ждала Мадам. Едва заминдар переступил порог, она протянула руку, и он сунул ей несколько банкнот. Она спрятала их и махнула рукой, подзывая Сакубаи. Войдя в комнату, та накрыла меня белой простыней, по которой тут же расплылось кровавое пятно.

– Пойдем, милая моя, – проговорила она несвойственным ей ласковым тоном, – мы все через это прошли. – Она завернула меня в сари. – Сможешь идти?

Я кивнула, и мы медленно двинулись к двери. Кажется, я не знала, что со мной происходит, я словно покинула собственное тело и теперь откуда-то извне наблюдала за его движениями.

Сакубаи подсадила меня в повозку, и мы отправились домой. Я больше не обращала внимания на знакомые дома и не слышала шелеста листвы. Впоследствии я решила, что во время той поездки детство покинуло меня. Мне запомнилось лишь, как телегу затрясло и я проснулась, но потом, видно, снова заснула, потому что в следующий раз меня разбудил чей-то удивительно знакомый голос.

Когда мы въехали на деревенскую площадь, небо заволокло темными тучами. Деревенские жители столпились перед храмом – они глазели на женщину, осыпавшую их проклятьями.

– Мы заживо гнием, а виноваты в этом те из вас, кто принадлежит к высшим кастам! Все вы прикрываетесь ее именем – говорите, что это, мол, богиня Йелламма вас заставляет. Вы и мою дочь погубили!

Амма – это была она. Она стояла перед толпой, ее руки дрожали от слабости, а усталое лицо исказила страдальческая гримаса. Я рванулась было к ней, но Сакубаи остановила меня. Судя по всему, селян такие речи сильно разгневали.

– Кто разрешил тебе так с нами разговаривать? Ты оскорбляешь традиции. Богиня накажет всю нашу деревню! – крикнул кто-то.

По небу прокатились раскаты грома, засверкали молнии. Амма осыпала собравшихся ругательствами, каких я не слышала от нее никогда в жизни. Я видела, как толпу, подобно лесному пожару, охватывала злоба, слышала сердитые голоса, разжигающие гнев зевак.

– Шлюха… какое право ты имеешь оскорблять нас? Богине нельзя перечить…

Один из них поднял руку, и на спину аммы опустилась латхи. В следующую секунду амма уже лежала на земле. Собравшиеся стояли ко мне спиной, я видела лишь их руки, сжимающие латхи, – они поднимались и с глухим стуком опускались. Наверное, я все-таки вырвалась, потому что помню, как расталкивала толпу, пробираясь вперед, и как я увидела ее, лежащую в луже крови. Я подошла и легла рядом. Она посмотрела на меня и, превозмогая боль, улыбнулась и сжала мою руку. С неба закапало. Роняя на наши лица капли дождя, небо оплакивало нас. В эту минуту я поняла, что потеряла амму, что дождь пришел, чтобы забрать ее у меня. Навсегда. Дождь превратился в ливень, стирающий все вокруг. Помню, я смотрела, как дождевая вода мешается с кровью и превращается в красноватый поток. Мои глаза закрылись, и меня окутала тьма.