Долина Граумарк. Темные времена - Штефан Руссбюльт (2015)

Мило поглядел на казненных мужчин, которые покачивались под легким ветерком. Все они были крепкими ребятами. У троих из них на лице были большие кровоподтеки, а у висевшего в середине петля выглядела как-то не так. Узел был прижат к кадыку, а не красовался на затылке, как обычно. Из-за петли его голова была запрокинута назад. Под носом и на подбородке виднелась запекшаяся корочка крови. «Судя по всему, борьба со смертью была отчаянной», — подумал Мило. Глаза мертвеца далеко вывалились из глазниц, пальцы на левой руке были сведены странной судорогой.

Он смотрел на Мило своими мертвыми глазами, а Мило глядел на него в ответ. Вдруг повешенный открыл рот и высунул набухший синий язык. Полурослик вскрикнул, лошадь, сопя, отскочила на два шага. Прежде чем он успел что-либо сделать, кто-то схватил его лошадь за поводья и развернул к себе.

— Ты что, больше не хочешь ехать с нами, решил поселиться в одном из домов? Они точно не будут против.

— Он пошевелился, — пролепетал Мило, показывая на повешенного.

Дорн еще раз оглядел мужчин.

— Это просто ветер, — попытался он успокоить полурослика.

— У него рот открылся, а потом он мне показал язык.

— Как некрасиво, — рассмеялся Дорн. — Никаких манер у нынешних мертвецов. Смерть всем нелегко дается. Большинство просто лежат и гниют, другие вдруг начинают шевелиться и негромко постанывать. Но у всех у них есть одно общее: они холодны и мертвы и ничего тебе не могут сделать.

— Но я видел, как он шевельнулся, — настаивал Мило. — И это был не какой-то там рефлекс. Он посмотрел на меня и вывалил язык.

— По размеру и разум, — раздраженно проворчал Дорн и просто потащил за собой лошадь Мило. Животные с трудом поднимались по крутой тропинке, ведущей прочь из Заполья. Наверху, на краю каменного карьера, их ждала Сенета.

Целый день они молча ехали друг за другом. Дорн выбрал путь в стороне от дороги. Каждые четыре часа он устраивал короткий привал, но, судя по всему, больше тревожился о лошадях, чем о своих спутниках. Когда с наступлением вечерних сумерек они добрались до Верхних Топей, Дорн вдруг остановился и спешился.

— Что, опять привал? — усмехнулся Мило. — Мы же утром уже пили по глотку воды и съели по краюхе хлеба. Зачем моим ногам чувствовать под собой землю? И храни меня Цефея от того, чтобы моя задница снова начала что-то ощущать.

— Ты еще будешь тосковать по тому времени, когда трясся на своей кляче, — произнес Дорн. — От этого места пойдем пешком. Ехать дальше опасно. Верхом мы сумеем заметить болотистые места только тогда, когда в них провалимся.

Сенета выполнила команду Дорна спешиваться беспрекословно. Мило еще боролся с собой.

— Ты же шутишь, правда? — пожаловался он, обращаясь к наемнику. — Ты два дня заставлял меня сидеть на спине у этого монстра, а теперь, когда нам нужно проехать через чертово болото, я должен спешиться?

— А что ты имеешь против болота? — поинтересовался Дорн.

— Во мне и четырех футов не будет. Угадай с трех раз.

— Слезай! — не уступал Дорн.

Мило соскользнул со спины лошади.

К грубому обращению Дорна с собой он уже начал постепенно привыкать, но с момента бегства из Рубежного оплота охладели и отношения между наемником и Сенетой.

— У ворот Рубежного оплота, когда меня захватил в плен Раф, что ты прошептала Дорну на ухо? — спросил волшебницу Мило, когда был уверен, что наемник его не услышит.

Сенета остановилась и уставилась себе под ноги.

— Ты не обязан этого делать, — ответила она.

Мило не понял.

— Чего он не обязан делать?

— Не нужно было ему их убивать. Я никогда бы от него этого не потребовала, — пояснила Сенета. — Я вижу по его лицу, когда он готовится помочь кому-то расстаться с жизнью. Тогда у него глаза становятся пустыми, а губы сильно сжимаются. Мне кажется, его ненависть к врагу сильнее, чем любовь ко мне.