Мило подумал и решил, что это тяжело представить, поскольку, по его мнению, Ксумита Латоринсис не дошел бы даже до городских стен. Какой-нибудь наемник или охотник наверняка убил бы его, задолго до того, как он выбрался бы из лесу. Однако полурослик кивнул.

— Поэтому я посвятил в свою планы Ушму. Она пообещала мне поймать неверующего, который сможет отправиться в Рубежный оплот вместо меня, не вызывая подозрений. После нескольких неудачных попыток, — Ксумита Латоринсис указал на маленький холмик костей в главной пещере троллихи, — для выполнения этой задачи избрали вас.

Мило вполне представлял себе, каким образом произошли эти неудачные попытки. Не все представители различных народов так добровольно позволяли взять себя в плен, как два испуганных полурослика. Если бы у Мило был меч, возможно, они не сидели бы здесь, а присоединились к костям в углу.

— То есть мы должны сходить для вас в Рубежный оплот? — подытожил Мило.

Ксумита Латоринсис кивнул, судя по всему, он был очень доволен.

— А потом? — поинтересовался Мило. — Кем или чем должен быть этот агнец матери?

Шаман выразительно поднял брови.

— Откуда мне знать? — фыркнул он. — Это ваша задача, так что сами и выясняйте.

Вообще-то Мило надеялся получить какую-нибудь информацию. Шаман с такой уверенностью болтал о матерях, вторых сыновьях, храмах и городах, что Мило даже не пришло в голову, что он имеет об этом столь же слабое представление, как и он.

— А Младший Сын не передал вам волшебного меча или другого магического предмета, чтобы вы отправились с ним в битву? — вдруг поинтересовался Бонне.

Мило был готов к тому, что Бонне получит очередную порцию ударов, но вместо этого Ксумита Латоринсис подтолкнул одного из своих спутников, указывая на кости в дальней части пещеры.

— Принеси каждому из них по языческому символу. С их помощью они должны найти агнца матери. Это опознавательный знак матери, еще с давних времен.

Гоблин неловко поковылял в угол пещеры, бросая на обоих полуросликов полные ненависти взгляды. С факелом в одной руке и узким потертым кинжалом в другой, он стоял перед обрушившейся стеной пещеры и напряженно вглядывался в кости умерших. Найдя то, что искал, он воткнул факел в пол и осторожно поставил одну ногу на кучу костей. С помощью кинжала отодвинул в сторону наполовину разложившиеся тряпки. Поковырялся острием ножа среди костей и выудил длинную потускневшую цепочку, на конце которой висел медальон. Затем выудил из костей еще кольцо. Вытянув руку подальше от себя, он протянул цепочку полуросликам. Когда никто из них к ней не потянулся, он опустил клинок, и цепочка упала на пол.

Мило и Бонне рассматривали медальон. Он почернел, но, возможно, под патиной было серебро. Мило осторожно потянулся к нему рукой, большим и указательным пальцами поднял символ на цепочке и поднес его к глазам.

— Миленько, — произнес Бонне. — Немножко грязный и тяжеловатый на мой вкус, но к твоей одежде очень подойдет.

Едва он произнес эти слова, как гоблин бросил в пыль перед ними еще и спрятанное до этого момента тяжелое кольцо с печаткой. Похоже, оно было из золота. Несмотря на то что оно было матовым и поцарапанным, украшение все еще блестело. На печати кольца красовался тот же символ, что и на медальоне. В принципе, там был изображен круг, пронизанный неровными линиями, зубчатыми и волнистыми линиями.

Описание Бонне было точным. Миленько — это было точное слово, поскольку в целом линии не говорили Мило ровным счетом ничего. Если этот узор действительно что-то значил, то он был слишком абстрактным, чтобы полурослик мог его разгадать.

— Тогда уж лучше это, — прошипел Бонне, вырывая медальон из рук Мило.

И прежде чем тот успел возмутиться, Бонне уже застегнул цепочку на шее. Мило заметил, что брат старается, чтобы ни цепочка, ни амулет не коснулись кожи. Именно по этой причине он, наверное, так быстро отказался от кольца. Кольцо было гораздо более личным.