Воббит - Пол Эриксон (2011)

— Боюсь, что да. Нельзя сказать, что я в восторге от такого рациона, но такой уж у меня организм. Так же питалась моя мать и все матери до нее с безначальных времен, когда в мире царила тишина. Так что устраивайся поудобнее, пока я…

Бульбо был признателен паучихе за такое заботливое обращение, но никак не хотел быть съеденным. И он яростно замахал руками по обыкновению Дорков, в то время как паучиха пыталась закончить свою работу.

Затем воббита посетил миг такого ясного осознания, какого не переживал никто из его знакомых за всю его жизнь. В какой-то момент он понял, что единственный выход — убить чудовище ножом. Он впервые почувствовал в себе силы постоять за себя без необходимости визжать, как маленькая девочка.

— Не дергайся! — проворчала паучиха.

Тут Бульбо улучил момент и выхватил из кармана эльфийский армейский нож. Он хотел открыть основной клинок, но вместо него отщелкнулась открывалка для бутылок вместе с отверткой. Как и консервный нож, она была грязной и ужасно воняла.

— И что ты надумал? — спросила паучиха.

Он поспешно захлопнул открывалку, дрожащими руками попробовал вытащить другие инструменты и наконец откинул основной клинок. И только тогда паучиха догадалась, что происходит. Никогда раньше ей не попадались жертвы, вооруженные карманными ножами.

Бульбо выставил вперед нож, и паучиха отступила назад.

— Давай не будем делать того, о чем можем впоследствии пожалеть. Это, наверное, какое-то недоразумение, — сказала она спокойным голосом, соображая, что делать дальше.

Бульбо тем временем успел разрубить паутину, которая опутывала его ноги. Ему показалось, что паучиха удивилась тому, как легко это у него вышло, но быть может, он ошибался. Очень трудно разобрать истинное выражение на лице паука. Поэтому Бульбо не ожидал от нее внезапного нападения.

Отступать было некуда, и он прыгнул ей навстречу с жутким воббитским воплем. Увернувшись от ядовитых челюстей, он ударил гадину ножом в один из семи глаз — в темноте они светились пятнами на ее теле. Всадив нож еще раз, но уже глубже, в другой глаз, он сумел ее прикончить. К счастью, паучиха не отличалась особой живучестью.

Оправившись после невиданного нервного и физического напряжения, Бульбо посмотрел на мертвого паука и орудие убийства. Сам факт того, что ему удалось убить это гигантское членистоногое, не ползая на коленях с просьбами о пощаде и не закладывая друзей, совершил переворот в сознании господина Банкинса. Он чувствовал, как это событие придало ему мужества и храбрости, даже несмотря на его вечное и неизменное пристрастие к ватрушкам и ореховому латте. Бульбо вытер кровь с лезвия ножа. Основной клинок не был грязным и не вонял. Стоило поддерживать его в таком же состоянии.

— Отныне я буду называть тебя… — сказал он ножу и еще раз к нему принюхался, — я буду называть тебя Вонючкой.

Бульбо стал размышлять, что предпринять дальше. Сперва его планы были направлены на спасение исключительно собственной шкуры, без учета гномов — разве что, в качестве приманки. Но потом он почувствовал, что должен попытаться спасти или, по крайней мере, найти их. Впервые Бульбо беспокоился о благополучии своих спутников. Если точнее, его больше беспокоило то, что его будет мучить совесть, если он не попытается им помочь. А испытывать угрызения совести вдобавок к остальным переживаниям Бульбо никак не хотел.

И он пустился на поиски гномов. Это было хорошей возможностью испытать легендарное «везение Дорков». Раньше он никогда не ощущал себя особенно везучим, но теперь понимал, что пройти такой долгий путь и остаться в живых — уже само по себе удача. Для большего преимущества он надел на палец волшебное кольцо.