Алгебраист - Иэн Бэнкс (2004)

В условиях военного положения, которое хотя и досаждало, но иногда странным образом щекотало нервы, система Юлюбиса, смирившись со своей неожиданной изоляцией и вновь наступившей уязвимостью, стала жить ближними целями, цепляясь за удовольствия и наслаждения, доступные сегодня, потому что завтра могло и не наступить. Нет, общество не разложилось, сколь-нибудь значительных бунтов или восстаний отмечено не было, хотя протесты случались – и подавлялись – и, как гораздо позднее признали власти, СОВЕРШАЛИСЬ ОШИБКИ. Но система не развалилась, выстояла, и впоследствии ее обитатели не без ностальгии оглядывались на эту странную, неспокойную эпоху. В этом времени было что-то лихорадочное, но в то же время яркое – воссоединение с жизнью после отрыва от всего остального мира, и в некотором смысле это подозрительно походило на культурное возрождение в пределах системы, которую начинали называть Юлюбисским отъединением.

Фассин, пока шло брожение умов, по большей части отсутствовал – он использовал любую возможность для экспедиций, словно опасаясь, что не сможет заниматься этим в будущем. Даже возвращаясь в реальное время, он был изолирован от крайностей охватившей систему суматохи, от страхов, от невротических выбросов энергии, поскольку предпочитал находиться на Глантине, а не на Сепекте или ее кольцевых орбиталищах; на Глантине же он предпочитал жить в одном из пяти сезонных домов клана, а не в Пирринтипити или других крупных городах планеты-луны. Он по-прежнему путешествовал, иногда уезжал отдохнуть в Пирри или вообще отправлялся за пределы Глантина, что случалось, когда эта новая, необычная атмосфера безумия становилась особенно напряженной.

Но бо́льшую часть времени он проводил на Наскероне, в хрупком маленьком газолете, иногда возвращаясь к нормальной скорости жизни. Он летал с молодыми насельниками, оседлав вместе с ними газовые потоки, его аппарат сотрясали вихрящиеся пояса газового гиганта, окутывающие планету суперветра и шквалистые гипершторма. Иногда же (это случалось чаще и приносило гораздо больше пользы, хотя и не было так захватывающе) он чинно парил в кабинете или библиотеке внутри одного из миллионов наскеронских городов с кем-нибудь из насельников постарше и поученее; вообще-то, насельники были, казалось, единственными обитателями системы, кого совершенно не взволновало уничтожение портала. Редкие из (и без того немногих) вежливых насельников выражали формальное (что-уж-тут-поделаешь) сочувствие, какое обычно выказывают, узнав, что у собеседника скончался престарелый родственник.

Фассин полагал, что глупо ожидать чего-то иного от такой древней, по собственным заявлениям насельников, расы, которая, как считалось, исколесила галактику вдоль и поперек при скоростях, составлявших несчастные проценты от скорости света (причем задолго до того, как из остатков еще более древнего поколения звезд образовалась планетарная туманность, давшая начало Земле, Юпитеру и Солнцу), и все еще утверждала, что чувствует себя отчасти ущемленной, но не из-за ограниченной скорости перемещения, а из-за скромных размеров галактики, выявленных этими поразительно древними, подчеркнуто неторопливыми путешествиями.

Дни, недели, месяцы, проведенные в ожидании вторжения, превратились в год. Число атак запредельцев отнюдь не увеличивалось – они вообще сошли на нет, словно налет на портал был каким-то последним актом безумия, а не логичным, хотя и расточительным вступлением к войне на завоевание. Годы сложились в десятилетия, и постепенно обитатели системы и ее институты стали дышать свободно, веря, что вторжения может и не последовать. Большинство чрезвычайных сил было распущено, хотя высокая численность армии, которая пребывала в состоянии постоянной боевой готовности, все еще поддерживалась, а сенсоры и патрули постоянно мониторили окружающее пространство вокруг Юлюбиса в поисках опасности, которая вроде бы исчезла.